Крест Морриган - Робертс Нора

В руках она держала спеленатого младенца.

Оглядевшись вокруг и будто бы наслаждаясь видом чудовищной кровавой бойни, красавица оскалилась и вонзила клыки в горло ребенка.

— Нет!

— Если дашь волю своему горю и гневу, то так и случится. — Холодная ярость в голосе Морриган пробилась сквозь ужас, охвативший Мойру. — Все, кого ты любишь, будут убиты, растерзаны, уничтожены.

— Что это за демоны? Кто их прислал к нам?

— Учись. Возьми то, что тебе дано, используй, ищи свою судьбу. Грядет битва. Вооружайся.

Она проснулась у могилы матери, дрожа от воспоминаний об ужасах, которые привиделись ей во сне. На сердце будто камень лежал, такой же тяжелый, как и на могиле.

— Я не смогла спасти тебя. Как же я спасу остальных? Как остановлю этих тварей?

Но придется разлучиться с любимыми людьми и местами. Богам легко говорить о судьбе, подумала Мойра, заставляя себя подняться. Девушка окинула взглядом кладбище, тихие зеленые холмы, голубую ленту реки. Солнце было уже высоко, освещая ярким светом ее землю. С неба лилась песня жаворонка, а с лугов доносилось мычанье коров.

Сотни лет боги улыбались этой земле. Теперь пришло время платить — наступило время войны, смерти и крови. И расплачиваться выпало ей.

— Я буду думать о тебе каждый день, — вслух произнесла Мойра и посмотрела на могилу отца. — Теперь вы вместе. Я сделаю все необходимое для защиты Гилла. Ведь я — единственное, что осталось от вас. Клянусь — здесь, на этой священной земле, перед теми, кто произвел меня на свет. Я пойду к чужестранцам, в незнакомый мир, и, если понадобится, пожертвую жизнью. Большего я не могу вам обещать…

Мойра подняла с земли цветы, которые принесла с собой, и положила по букету на каждую могилу.

— Помогите мне, — попросила девушка и, повернувшись, пошла прочь.

Ларкин ждал ее на каменной стене. У него тоже случилось несчастье — Мойра знала об этом, — но он не мешал ей, дал время побыть одной. Ему она доверяла больше всех. Он был сыном брата ее матери — того самого дяди, смерть которого привиделась ей во сне.

Увидев приближающуюся Мойру, молодой человек легко вскочил на ноги и молча раскрыл объятия. Девушка прильнула к нему, уткнувшись лицом в его грудь.

— Ларкин.

— Мы выследим их. Отыщем и убьем. Где бы они ни прятались.

— Я знаю, кто они, и мы их обязательно найдем и убьем. Но не здесь. И не сейчас. — Она отстранилась. — Мне явилась Морриган и сказала, что нужно делать.

— Морриган?

Заметив сомнение, мелькнувшее на его лице, Мойра улыбнулась.

— Никогда не понимала, как человек твоих способностей может сомневаться в существовании богов. — Она погладила его по щеке. — Но мне ты поверишь?

Ларкин обхватил ладонями ее лицо и поцеловал в лоб.

— Ты же знаешь, что поверю.

Мойра передала ему слова богини, и выражение его лица снова изменилось. Он сел на землю и запустил пальцы в гриву своих темно-рыжих волос. С самого детства она завидовала его волосам, сожалея, что ей достались обычные темно-русые. И глаза у них были разными: у него карие — ей они всегда казались позолоченными, — а у нее серые, как дождь.

Природа наделила его высоким ростом и еще многими качествами, которыми Мойра восхищалась.

Закончив рассказ, девушка тяжело вздохнула.

— Ты пойдешь со мной?

— Не отпускать же тебя одну. — Уверенным жестом он накрыл ладонью ее руки. — Мойра, а ты уверена, что твое видение — не просто проявление горя?

— Уверена. Не знаю почему, но я не сомневаюсь, что увиденное мною — реальность. Но если причиной стало мое горе, то мы лишь потеряем время на дорогу к Пляске Богов. Ларкин, я должна попытаться.

— Тогда мы попытаемся вместе.

— И никому не скажем.

— Мойра…

— Послушай меня. — Мойра с силой сжала его запястья. — Твой отец сделает все возможное, чтобы нас остановить. Или пойти с нами — если поверит мне. Так не годится. Богиня сказала, что я должна взять с собой только одного человека, которому я больше всего доверяю. Значит, тебя. Мы оставим письмо твоему отцу. В наше отсутствие он будет править Гиллом, защищать его.

— Ты возьмешь меч…

— Нет, меч не должен покидать Гилл. Это священная клятва, и я не собираюсь нарушать ее. Меч дождется моего возвращения. Я не взойду на трон, пока не подниму его, а он покоряется только достойным. Есть другие мечи. Мне приказано вооружаться, и к тебе это тоже относится. Встретимся через час. Никому ничего не рассказывай.

Она сжала его руки.

— Поклянись нашей общей кровью. Нашей общей утратой.

Разве он мог отказать ей, когда на ее щеках еще не высохли слезы?

— Клянусь. Я никому не скажу. — Он погладил ее по плечам, стараясь успокоить. — Я уверен, что в любом случае мы вернемся к ужину.

Мойра поспешила домой — через поле, вверх по склону холма к замку, откуда ее род правил этой землей с тех пор, как ее создали боги.

Встречные склоняли головы, выражая сочувствие, и девушка видела в их глазах слезы.

Она знала, что скоро слезы высохнут, и многие из ее подданных обратятся к ней за поддержкой и советом. Многие задумаются о том, какой она будет правительницей.

Ей эта мысль тоже не давала покоя.

Мойра пересекла огромный зал, в котором царила полная тишина — ни музыки, ни смеха. Подхватив пышные юбки, она поднялась по лестнице, ведущей к ее комнате.

Где-то поблизости находились женщины: они шили, нянчили детей, разговаривали приглушенными голосами, больше похожими на воркование голубок.

Незаметно прошмыгнув мимо них, Мойра проскользнула к себе. Там она переоделась в костюм для верховой езды, зашнуровала сапоги. Наверное, неправильно так быстро снимать траур, но в блузе и кожаных штанах путешествовать гораздо удобнее. Заплетя косу, Мойра принялась собирать вещи.

Она решила, что возьмет в дорогу только самое необходимое. Нужно относиться к этому путешествию, как к охоте — в этом деле, по крайней мере, у нее был опыт. Поэтому она достала колчан, лук, короткий меч и разложила их на кровати, после чего начала писать письмо к дяде. Как сообщить человеку, столько лет заменявшему ей отца, что ты забираешь его сына? И не куда-нибудь, а на битву, о которой сама мало что знаешь, которую даже представить себе невозможно, союзниками в которой будут совершенно незнакомые люди?

Такова воля богов, подумала Мойра, и, стиснув зубы, начала выводить первые буквы. Правда, она не была до конца уверена, что именно ею движет в ее стремлении участвовать в предстоящей битве. Возможно, это был просто гнев. Ну и пусть!

«Я должна это сделать, — уверенно писала она. — Умоляю простить меня и понять, что я поступаю так только ради Гилла. Прошу: если я не вернусь к празднику Самайн, возьми меч и правь страной вместо меня. Знай: я отправляюсь в путь ради тебя, ради Гилла. Клянусь кровью моей матери — я буду сражаться не на жизнь, а на смерть, чтобы защитить и сохранить то, что люблю.