Дорога в ад - Сэйнткроу Лилит

Помещение за дверью было залито кровавым светом. Маккинли с напряженно застывшим, как маска, лицом повалил на пол крылатого адского пса и левой рукой вцепился ему в глотку, в то время как Ванн всаживал в тварь разряд за разрядом. Лукас, отскочив в сторону, вел огонь по бесу, чья сальная, болезненно-бледная кожа шипела и обугливалась, а лысая голова с младенческой физиономией извергала ругательства на языке ада. Другие бесы валялись на полу, из смертельных ран ручьями лилась гнойная кровь.

Джафримель стоял перед высоким алтарем, сцепив руки за спиной, и глядел на демона перед ним. Левая часть его лица превратилась в сплошной кровоподтек - ничего подобного я в жизни не видела. Позади его стройной темной фигуры присел в низкой оборонительной стойке Леандр: сверкающая полоса клинка рассыпала синие искры, а в недрах металла светились руны. Мое появление произвело эффект стоп-кадра: все замерли, слышался лишь вой издыхавшего под разрядами плазмы пса. Демон, припавший к земле перед Джафом, был облачен в колеблющуюся тьму, порой обретавшую вид оперенных крыльев и полыхавшую ослепительным черным пламенем.

На полу храма лежали тела, растекавшиеся черной гнилью из-за стремительного разложения демонской плоти. Адские псы, крылатые и бескрылые, разлагались на глазах, но мое внимание было приковано не к ним, а к крылатому демону, плавно развернувшемуся мне навстречу. Он выпрямился и оказался гигантом, не менее девяти футов ростом.

Я вломилась сюда в разгар схватки. Повсюду виднелись трупы на разных стадиях разложения: одни уже превратились в бесформенные комки гнили, другие еще сохраняли очертания и даже свою особую, чуждую, нечеловеческую, но несомненную красоту. Когти убитых бесов почернели, младенческие лица гротескно раздулись.

Стоя на одном колене, я пыталась восстановить дыхание, в то время как соперник Джафримеля вперил в меня пронизывающий взгляд серебристых глаз. По его перьям, отливавшим черной сталью, пробежала рябь.

Его лицо без признаков определенного возраста походило на лицо Джафримеля - худощавое, мрачное, с тонкими губами, длинным носом и широким разлетом черных бровей. Волосы были собраны во множество косиц, таких тонких, что повеявший при моем появлении ветерок поднял их стоймя.

«Все смотрят на тебя, Дэнни».

Впрочем, не исключено, что они смотрели вовсе не на меня, а на нож с его хватающими пустой воздух когтями на гарде и рукоятью, к которой моя рука уже приноровилась, будто он был сделан специально для меня.

Деревянный клинок издал низкий протяжный стон.

«Вставай, - сказала я себе. - А ну вставай, идиотка. Эта тварь угрожает Джафримелю».

Метод сработал. Ярость наполнила меня, как поток жаркой крови из рваной раны. Мои ноги выпрямились, я поднялась и, спотыкаясь, бросилась вперед. Я держала нож так, как учил меня сэнсэй, - эфесом вперед, прижав лезвие к предплечью, готовая пустить его в ход, хотя острые концы гарды когтями впивались в запястье.

«Испепели их! - прозвучал в моей голове смутно знакомый голос. - Пусть они заплатят».

Все вокруг взорвалось воплями. Лукас выкрикнул мое имя, взвыл Леандр, Маккинли разорвал воздух истошным криком. Исчезло все - кроме врага и необходимости заставить его заплатить кровью, кто бы он ни был.

Левое плечо обожгло болью - энергия Джафримеля хлынула в меня огненной рекой, наполняя мощью и укрепляя ауру. Мы столкнулись с врагом в сокрушительном броске, и нож, пронзая мышцы и кости, подвывал от алчного удовлетворения. Время остановилось, слух заполнился шумом клокотавшего в жилах пламени. Это пламя переполняло меня, оно стало моей сутью; вырвавшись наружу, оно могло поджечь весь мир.

Но меня это не тревожило. Я испытывала восторг, и это было самое страшное.

Я пронзила демона с серебряными глазами, нанизав его на нож. Взмахом когтистой руки он нанес мне страшный удар по голове, но я игнорировала эту боль. С моих губ сорвался легкий удовлетворенный вздох, от чего всколыхнулось тончайшее черное оперение его высоких скул. Наши лица сблизились так, что мы могли бы поцеловаться. Его зубы клацали, но оружие, созданное демонами против демонов и зажатое в моей израненной, исцарапанной руке, удерживало врага на безопасном расстоянии.

Впрочем, это тоже не имело значения. Ничто не могло сравниться с мощью бушевавшего во мне пламени: оно пело победную песнь ярости и разрушения.

Я воззвала к Сехмет, к неистовой Сехмет, и богиня откликнулась.