Проклятье музыканта - Калинина Наталья Дмитриевна

Она смущенно замолчала, словно сомневаясь, выдавать ли мне чужую тайну.

– Он признался мне, что я ему нравлюсь. А потом вдруг обнял и поцеловал. И именно в тот момент я увидела другое, и уже последнее, видение. Я опять была тем убийцей, который тайно крался за другим человеком. Я знала, что моя новая жертва – брат погибшей в огне девушки. Я откуда-то знала, что она перед гибелью ходила к своему брату и попросила его о странном – заказать мастеру гитару, в которую были бы включены две вещи, имеющие отношение к ней и любимому ею человеку. Она приняла решение умереть и заключить свою душу в гитару, считая, что когда-нибудь их души – его и ее – в музыкальном инструменте встретятся. И он будет любить ее, как когда-то любил музыку.

Убийца крался за братом той девушки, идущим выполнить посмертную просьбу – отнести браслет и часть разбитой гитары мастеру. Убийца напал на этого молодого человека с одной целью – не допустить того, чтобы он исполнил свое обещание, – и убил ударом ножа в спину, как недавно убил музыканта. Проливая невинную кровь, он произносил проклятия и клялся, что никогда души музыканта и погибшей девушки не будут вместе. Потому что всегда будет тот, который их будет разлучать. Он, убийца, отнес мастеру материал и заказал гитару, решив, что это проклятие послужит хорошей местью той, которая когда-то причинила ему невероятную боль.

Это видение пронеслось в моей памяти молнией, и я испытала опять приступ дикой ненависти. Такой сильной, что мне вдруг стало невероятно больно. Я оттолкнула Чави и упала. А когда очнулась, увидела его тоже на полу. Я трусливо сбежала. Скрылась из гримерки, не позвав на помощь. Просто не поняв, что Чави так же плохо, как и мне.

На концерт так и не пошла. Долго бродила по городу, думая о том, что случилось со мной, и ужасаясь всему этому. Узнала потом, что Чави попал в госпиталь. Мне не хватило духу навестить его, хотя я чувствовала в происшедшем свою вину. Не знаю, смогу ли я когда посмотреть ему в глаза. Он неплохой парень, но…

– Тебе нравится мой муж.

Она горько кивнула и подняла на меня глаза, в которых стояли слезы:

– Я не буду преследовать Рауля, не волнуйся. Я не такая плохая, как ты можешь подумать. Однажды я разбила отношения в паре, но так и не построила своего счастья. Не хочу повторения истории. Не хочу дурной славы. Не хочу причинять боль.

В ту ночь я рассказала Раулю то, что только что рассказала тебе. Он сказал, что однажды вам пришлось столкнуться с подобным. Он рассказал мне о своей сестре – в ответ на мое признание. И просто в качестве поддержки. Я же ответила, что чувствую себя избавленной от этой сущности, а после того как доверила ему эту историю, будто получила прощение. Понимаешь? Я забрала гитару, потому что поняла, что от нее исходит опасность. Мне не хотелось бед для Рауля. Но… почувствовала, что она может вам пригодиться. Ты меня простишь?

– Ты можешь получить окончательное прощение, если поможешь исполнить желание одной хорошей девушки, – засмеялась я. – Той самой сестры Рауля.

Эстер неуверенно улыбнулась:

– Если это в моих силах.

– Это займет немного твоего времени.

– Мой поезд уходит на Мадрид через два часа.

– Хорошо. Думаю, этого достаточно. Лаура – твоя давняя поклонница и очень просила Рауля, чтобы он когда-нибудь вас познакомил.

– Если она успеет подъехать на станцию Санс до того, как уйдет мой поезд, я с удовольствием выпью с ней кофе.

– Успеет! – заверила я ее, набирая номер подруги.

– Лаура, мне нужно срочно с тобой поговорить! – сказала я, не поздоровавшись. – Вопрос жизни и смерти! Потом, при встрече… Я буду ждать тебя в кафе на станции Санс через час. Успеешь?.. Вот и отлично!

– Ну что, станем двумя добрыми феями для очень хорошей девушки? – спросила я, закончив разговор, у улыбающейся Эстер.

– Как выглядит твоя невестка?

Я показала ей фотографию в мобильном телефоне.

После ухода Эстер я набрала номер Сальвадора и сказала:

– Это я. Где ты? Хорошо. Я еду.

Старый лифт натужно скрипел и стонал, как измученный ревматическими болями старик. Испытывая чувство дежавю, я смотрела на видневшиеся в узком окошечке проплывающие вниз этажи. Сальвадор сказал, что будет ожидать меня в квартире с остановившимся временем, и я поняла, что речь шла о квартире его отца. «Я не могу в ней долго находиться, на меня давят стены, воспоминания, время, которое застыло и превратилось там в желе. Часы остановились после смерти моего отца, и все там остановилось. Понимаешь?» – сказал он в телефоном разговоре. И я поняла.