Объятия смерти - Робертс Нора

– Господи! – Ева отвернулась. Вот такие жал­кие создания Джулианна использовала с наиболь­шим эффектом. – Отправьте ее домой. Мне она больше не нужна.

– Но ее можно обвинить в…

– Зачем? – Ева круто повернулась к Джаманно. – Она просто дурочка. Если вы упрячете ее за решетку, это ничего не изменит.

– Мне придется ее уволить, – вздохнула Вин­ченти, и Елена в слезах выбежала из комнаты.

– Это меня не касается, – отозвалась Ева.

– Думаю, она получила хороший урок. Я пред­почел бы, синьорина, чтобы вы оставили ее на ис­пытательный срок. – Рорк взял чашку кофе. – Слу­жащие, которые проштрафились и осознали свою вину, часто становятся очень ценными работниками.

– Как пожелаете, сэр. Лейтенант Даллас, я не могу надеяться, что вы простите… глупость моей ас­систентки – это вам слишком дорого стоило. Она молода и наивна, но это не оправдывает ни ее, ни меня. Я принимаю на себя полную ответственность за происшедшее, и сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь вам. Елена находилась у меня в под­чинении, следовательно… – Синьорина Винченти повернулась к Рорку. – Я немедленно попрошу об отставке. Если желаете, останусь до тех пор, пока мне найдут замену.

– Ваша отставка не требуется, синьорина, и не будет принята. Но я полагаюсь на вас в смысле дис­циплинарных мер по отношению к вашей ассис­тентке.

– Бывшей ассистентке, – холодно поправила Винченти. – Она будет понижена в должности и больше не сможет контактировать с клиентами.

– Хорошо, оставляю этот вопрос на ваше усмот­рение. – Рорк снова заговорил по-итальянски, за­ставив ее улыбнуться.

– Вы очень добры. Лейтенант, если что-то мож­но предпринять, вам достаточно только попросить…

– Джулианна Данн не могла покинуть страну пешком, так что мне нужно проверить транспорт­ные средства. Мы постараемся отследить ее пере­движения. Если я смогу воспользоваться вашим ка­бинетом…

– Сколько хотите.

– Простите, что я набросилась на вас. – Ева протянула руку. – А вашу ассистентку вы здорово отчитали. Поздравляю.

– Спасибо. – Винченти пожала ей руку. – Ей еще достанется, уверяю вас.

* * *

Вскоре стало известно, что Джулианна пересекла швейцарскую границу на автомобиле, который вы­звала, очевидно, по мобильному телефону. Машина поджидала ее на тенистой аллее, ведущей к воротам виллы. На ней было голубое платье, которое она, по-видимому, надела под белый халат. Теперь част­ные и государственные аэропорты и транспортные компании опрашивались на предмет пассажиров, соответствующих ее описанию.

– Может быть, она уже вернулась в Нью-Йорк. – Пристегнувшись ремнями безопасности, Ева закры­ла глаза, когда шаттл Рорка начал взлет.

– Думаю, да.

– Когда Джулианна переживет, что мы прервали ее маленький отпуск, то будет очень гордиться со­бой. Она выиграла еще одну битву, ускользнув це­лой и невредимой у меня из-под носа.

– То, что Джулианна оказалась здесь, было чис­той воды удачей. Не хочу преуменьшать ценность удачи, лейтенант, но я больше полагаюсь на мозги.

– Немного везения тоже не помешает. Я соби­раюсь поработать во время полета.

– Отлично. – Рорк включил компьютер.

– Между прочим, я понятия не имела, что ты го­воришь по-итальянски.

– Я говорю не слишком бегло, но достаточно для делового общения и разговоров с подчиненны­ми. И, конечно, я знаю самые колоритные ругатель­ства и сексуальные термины.

– По-итальянски все звучит как ругательства или сексуальные термины. Скажи что-нибудь.

– Silenzio (Молчание (итал.). ) !

– Нет, насколько я понимаю, это не из той опе­ры. Скажи что-нибудь сексуальное.

Рорк обернулся. Глаза Евы все еще были закры­ты, но уголки рта приподнялись. «Очевидно, при­ступ гнева истощил ее энергию, и ей необходи­мо тем или иным способом подзарядиться», – по­думал он.

Выключив компьютер, Рорк наклонился к Еве и прошептал ей на ухо несколько итальянских фраз, поглаживая при этом ее бедро.

– Это звучит убедительнее. – Она открыла один глаз. – И что это означает?

– Боюсь, что в переводе много потеряется. По­чему бы мне не продемонстрировать?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Джулианна ворвалась в свой дом и швырнула на пол дорожную сумку. Часы бегства только усилили ее гнев, и теперь, когда она наконец была одна и ни­кто не мог ее видеть, он вырвался наружу.

Схватив высокую вазу из прозрачного англий­ского фарфора, Джулианна швырнула ее в стену вместе с находящимися в ней белыми розами. Гро­хот, отозвавшийся эхом в пустом доме, подстегнул ее страсть к разрушению. Она бросила на пол на­стольную лампу, запустила хрустальным яйцом в старинное зеркало, растоптала злополучные розы, потом стала опрокидывать столы и стулья, рассыпая по ковру и паркету дорогую посуду. После того, как прихожая и гостиная превратились в подобие поля битвы, Джулианна бросилась на диван, молотя ку­лаками по подушкам и плача, как ребенок.