По образу и подобию - Робертс Нора

— И все-таки это рискованно. Улица хорошо освещена, Пибоди почти у дома. К тому же она коп — вооруженный, обученный, тренированный. Это было неумно. — Рорк покачал головой. — До сих пор он действовал более осмотрительно.

— Это потому, что он был безумно зол на нее; вернее, на меня. Кроме того, в глубине души он просто не верил, что она может доставить ему серьезные неприятности. Ведь она всего лишь женщина, а он большой, сильный мужчина. Для него это плевое дело: избить ее, швырнуть в фургон — и поминай как звали. — Ева присела на корточки и приложила ладонь к пятну крови на тротуаре. — Интересно, куда он собирался ее везти? Туда же, куда и других? Тех, что считаются пропавшими без вести?

— Наша Пибоди наверняка хорошо его рассмотрела. Она сможет описать его даже лучше, чем Селина.

Ева вскинула голову.

— Если вспомнит. Все-таки у нее черепно-мозговая травма. Она может и не вспомнить. Но, если вспомнит, сможет дать описание. Она наблюдательна и умеет подмечать детали. — Ева распрямилась. — Давай выясним, что видели свидетели. Сначала побеседуем с женщиной.

— Эсси Форт. Не замужем, двадцать семь лет. Юрисконсульт в «Дрисколл, Мэннинг и Форт». Юридическая фирма. Специалисты по налогам.

Ева заставила себя улыбнуться.

— А тебя удобно иметь под рукой!

— Стараемся. Делаем, что можем.

Они подошли к двери, и Рорк нажал на кнопку домофона против фамилии Форт — ЗВ. В ожидании ответа Ева прикинула расстояние от подъезда до места нападения.

В домофоне раздался мужской голос:

— Да?

— Лейтенант Даллас, Нью-Йоркский полицейский департамент. Мы хотели бы поговорить с мисс Форт.

— Предъявите ваш… Ах да, вот он! — поспешно воскликнул голос, когда Ева поднесла жетон к камере слежения. — Поднимайтесь.

Когда они вышли из лифта, мужчина уже ждал их в дверях квартиры.

— Эсси дома. Я Майк. Майк Джейкобс.

— Вы тоже были свидетелем происшествия, мистер Джейкобс?

— Да уж. Мы с Эсси и Джибом как раз выходили из дома, собирались заехать за девушкой Джиба. И мы… Ой, извините. Заходите, пожалуйста. — Он распахнул дверь пошире. — Я вчера остался ночевать: не хотел оставлять Эсси одну. Она была сама не своя. Она одевается. — Он бросил взгляд на закрытую дверь. — Та женщина была копом, да? Она… выжила?

— Она держится.

— Рад это слышать. Черт, этот тип топтал ее! — Майк отбросил со лба копну курчавых светлых волос. — Слушайте, я как раз собирался сварить кофе. Хотите?

— Спасибо, нет. Мистер Джейкобс, мне хотелось бы получить ваши официальные заявления — ваше и мисс Форт — и задать несколько вопросов.

— Без проблем. Мы уже говорили вчера с кем-то из полиции, но в голове была такая каша… Слушайте, позвольте хоть мне выпить кофе, хорошо? Мы почти не спали, мне надо взбодриться. Вы пока присядьте, а я попробую поторопить Эсси.

Еве не хотелось сидеть, но она все-таки присела на краешек кресла, обтянутого ярко-красной тканью, и оглядела комнату. Все здесь было выдержано в кричаще ярких тонах. На стенах висели абстрактные картины — причудливые геометрические фигуры. На столе со вчерашнего вечера осталась бутылка вина и пара бокалов.

Майк Джейкобс был в джинсах и в рубашке, которую он не позаботился застегнуть. Наверное, именно в этой одежде он был вчера. Видимо, не собирался оставаться на ночь — все-таки не всякое новое знакомство непременно заканчивается сексом после совместного ужина в ресторане.

Но после того, что случилось, он остался, чтобы не бросать ее одну. А вчера, по словам Макнаба, он бросился на помощь Пибоди. Судя по всему, он не думал, что полицейские — свиньи…

Открылась дверь спальни. Вошедшая женщина казалась тоненькой и хрупкой. Иссиня-черные волосы были коротко подстрижены, синие глаза, яркие, под стать картинам на стенах, выглядели измученными.

— Простите, ради бога. Майк сказал, что пришли полицейские. Я одевалась…

— Все в порядке. Я лейтенант Даллас.

— Вы ее знаете? Женщину, которая пострадала. Я знаю, она офицер полиции. Я часто ее встречала. Она долго ходила в форме, но в последнее время я вижу ее только в штатском.

— Она теперь детектив. Она моя напарница.

— О! — Синие глаза наполнились сочувствием и тревогой. — Мне очень жаль. Очень жаль. Она поправится?

— Я… — Горло Евы опять сжалось. Ей почему-то было тяжело и неловко выслушивать выражения сочувствия от незнакомых людей. — Я не знаю. Расскажите мне в подробностях, что именно вы видели.