Наивная смерть - Робертс Нора

Но если он слегка охромеет, она будет не против. Так ему и надо. Ева начала опускать пятку ему на ногу, но Рорк бросился на нее и сбил с ног.

Они сцепились, вместе скатились с невысокого возвышения, на котором стояла кровать, пересчитав ребрами ступеньки, и оказались на полу. Ева сверху.

– Готов выбросить полотенце? – спросила она, задыхаясь.

– Нет. – Рорк скрестил ноги ножницами, захватил ее и поменял местами с собой. – А ты?

– Черта с два. – И Ева разорвала на нем рубашку.

– Придется тебе за это заплатить.

– А ты заставь меня.

Рорк сгреб ее за ворот рубашки и разорвал спереди до самого пояса. Под рубашкой у нее висели на цепочке подаренные им огромный бриллиант и медаль с изображением святого. Рукава рубашки повисли на ремнях плечевой кобуры.

– Чертов коп, – пробормотал Рорк, расстегивая кобуру.

– Чертов уголовник.

– Бывший. Судимостей нет. – Рорк прижался разбитыми губами к ее губам и выругался, заново ощутив боль. – Рука у вас тяжелая, лейтенант. – Он чуть-чуть приподнялся и заглянул ей в лицо – нахально-дерзкие карие глаза, вызывающая улыбка на губах. – Ты моя чертова Валентина!

Ева засмеялась, схватила обеими горстями его волосы.

– Надеюсь, ты не шутишь, приятель.

Ей хотелось съесть его. Не торопясь, смакуя каждый кусочек. Ева сорвала с него остатки рубашки и вцепилась ногтями ему в спину. Она видела нечто большее, чем недовольство на его лице, когда Магдалена бросилась ему на шею.

Она увидела то, чего могла бы и не увидеть, если бы они с Рорком в свое время оказались настолько глупыми, безумными, слепыми, чтобы пройти мимо друг друга.

– Я люблю тебя.

Ева вонзила зубы ему в плечо и ахнула, когда его зубы оцарапали кожу у нее на горле. Она обхватила ногами его талию и толкнула так, что они опять поменялись местами. Она прилипла к нему, как лихорадка.

Значит, не будет романтического вечера со снегопадом за окном и цыганскими скрипками, наполняющими воздух пением. Будет вот так – грубо, лихорадочно, поспешно. И так же реально и бурно, как биение их сердец.

Ему казалось, что сама его жизнь зависит от вкуса и нежности ее кожи. Он тянул и дергал ее одежду, как человек, одержимый демонами.

– Ты отдашь мне всю себя. Всю.

– Бери, – прохрипела в ответ Ева.

Опять она оказалась под ним. Его губы пожирали ее грудь, а его руки… руки…

Ева вскрикнула и вскинулась всем телом: оргазм вспыхнул в ней, как шаровая молния. Она слышала, как он что-то шепчет ей на ухо по-ирландски. Чувствовала, как он дрожит и сдерживается. Нет, этого она допустить не могла.

– Ты отдашь мне всего себя. Всего.

Ей удалось сломить его волю, подчинить его себе, ее руки и губы брали его, как до этого он брал ее. За гранью рассудка, скорее в бреду. Она впилась губами ему в губы и поглотила его.

Губы, зубы, языки, пальцы… Требующие и берущие. К черту разбитые губы. К черту синяки и кровоподтеки. Ее дыхание обжигало, пока она давала и брала. Его кровь горела в ее крови.

– Давай, давай, давай, – шептала она, выгибаясь. Когда он вонзился в нее, она опять вскрикнула.

Это был пронзительный, тонкий крик, почти визг. Ее бедра двигались сильно и ритмично, втягивая его в ослепительную тьму.

Ее руки разжались, отпустили его бедра, соскользнули и мягко стукнулись об пол. Внутри у нее все было избито, стянуто, узлом завязано, а потом снова размягчено и разглажено. Ей хотелось подогнуть пальцы ног от наслаждения, только сил уже не было шевельнуть пальцем. Пальцем ноги.

– Господи, – еле выговорила она. – Господи.

– Когда я смогу подняться – предупреждаю, это случится не скоро, – я позволю тебе еще раз вмазать мне по физиономии, но только с одним условием: чтобы дальше все было так же, как в этот раз.

– Ладно.

– А может, все-таки попробуем романтический ужин? А потом ты мне вмажешь. – Тут Рорк заметил, как она поморщилась. – Проблемы? – Он поднял голову и прочел ответ у нее на лице. – В чем дело?

– Прости меня. Мне очень, очень жаль.

– Я думаю, с учетом нашего теперешнего положения и общего состояния, извинения излишни. – Но он понял ее взгляд правильно. – Ты извиняешься не за то, что вмазала мне, это я вижу. Все дело в работе?

– Я не позвонила, чтобы ты отложил ужин, хотела сказать напрямую, лицом к лицу. И вот сейчас мы лицом к лицу, не говоря уж о том, что телом к телу. Придется сказать. У меня есть кое-что, с чем надо разобраться, и мне не помешала бы твоя помощь.