Незабудки для тебя - Робертс Нора

«И это еще не все! — пообещал себе Деклан. Завтра… или послезавтра… ну, словом, на днях он соберется с духом и все-таки поднимется на третий этаж!»

Припарковаться удалось лишь квартала за полтора от «Этруа»; однако, войдя внутрь и увидев за стойкой Лину, он понял, что прогулялся не зря.

На сей раз свободных табуретов не было даже у стойки, с трудом Деклану удалось протиснуться сквозь толпу посетителей и оккупировать угол.

Гремела энергичная музыка, заглушаемая гулом голосов. За стойкой, помимо Лины и парня с дредами, работала белокурая девушка — и все трое ни секунды не сидели без дела.

Подставляя под кран пивную кружку, Лина бросила быстрый взгляд в его сторону.

— Тебе «Корону»?

— Лучше кока-колу.

Она была так же хороша, как в прошлый раз. Именно такая, какой он ее запомнил. Сегодня — в голубой блузке с закатанными рукавами и расстегнутым воротом. Такая же алая помада на губах, волосы зачесаны назад и прихвачены заколками. В ушах поблескивают серьги-колечки.

Она поставила перед ним высокий стакан.

— Где сидишь?

— Э-э… здесь.

— Да нет! — рассмеялась она своим чарующим грудным смехом. — Ты, я вижу, еще не научился говорить по-новоорлеански. «Где сидишь» — по-нашему значит «как поживаешь».

— A-а! Спасибо, отлично. А ты где сидишь?

— Ну вот, уже освоил! У меня тоже все хорошо. Работы много, как видишь. Захочешь чего-нибудь еще — дай знать.

Пришлось ему любоваться на нее молча. Лина работала как машина: отдавала распоряжения, готовила коктейли, исчезала на кухне и снова появлялась за стойкой; и все это — легко, уверенно, с таким видом, словно она делает все безо всякой спешки.

О том, чтобы уйти, Деклан и не помышлял. Едва освободился табурет, как он занял его и продолжал потягивать колу, по-прежнему не сводя с нее глаз.

«Смотрит как кот на мышь, — думала Лина. — Крупный, красивый, уверенный в себе хищник. Терпеливый… и опасный». Выпив колу, он попросил повторить — и сидел за стойкой, пока толпа не начала рассасываться.

Лина повернулась к нему:

— Ждешь чего-то, красавчик?

— Да, — ответил он, глядя ей в глаза. — Жду.

— Слышала, ты познакомился с моей бабушкой, — заметила Лина, протирая стойку.

— Да, пару дней назад. Ты очень на нее похожа.

— Не ты первый это говоришь. — Лина сунула салфетку в задний карман джинсов. — Значит, решил ее очаровать, чтобы она замолвила за тебя словечко?

— Было бы недурно, но зашел к ней я не поэтому. Просто потому, что она моя соседка. Поначалу я подумал: пожилая женщина, живет одна — может быть, ей нужно помочь по дому, да и вообще лучше, когда кто-то есть рядом. Но, увидев ее, убедился, что помощь ей не требуется.

— Хм… очень мило с твоей стороны, — проговорила Лина. — Ты прав, бабушка — очень сильный человек. Дюпри, милый! — позвала она, не сводя глаз с Деклана. — Закроешь заведение, ладно? Я — домой.

Она достала из-под стойки сумочку, закинула ее на плечо.

— Лина, можно мне проводить тебя до дома?

— Можно.

Она вышла из-за стойки. Улыбнулась, когда он распахнул перед ней дверь.

— Слышала, ты без передышки работаешь в Доме Мане?

— День и ночь, — подтвердил он. — Начал я с кухни. И уже многое успел сделать. А тебя в последнее время что-то не видать на берегу.

— Да, несколько дней я туда не заглядывала. — Она умолчала о том, что не заходила к бабушке намеренно — не хотела искать встречи с Декланом, предпочитала проверить, сделает ли он первый шаг.

Вместе они вышли на улицу.

— Познакомился с Руфусом. Он меня одобрил.

— Бабушка тоже.

— А ты?

— Меня они тоже одобряют.

Деклан рассмеялся. Лина повернула к высоким металлическим воротам, за ними оказался крошечный мощеный дворик, посреди которого стояли железный стол и два стула.

— Лина… — Он взял ее за руку.

— Вот здесь я и живу. — Она указала на лесенку, ведущую на галерею второго этажа, которой он так восхищался в прошлый раз.

— Ну вот! А я-то надеялся вскружить тебе голову своим обаянием и шармом в ходе долгой вечерней прогулки! Знаешь, раз так, почему бы нам…

— Нет. — Повернувшись, она уперлась ладонью ему в грудь. — Зайти я тебя не приглашаю. Во всяком случае, не сегодня. А дальше — поглядим.

С этими словами она приподнялась на цыпочки и, обхватив его за шею, прижалась губами к его губам.

Деклану показалось, что земля под ним закачалась и поплыла. Что за поцелуй! Он пробудил в нем совершенно неописуемые ощущения.

Сладостная нежность ее языка и губ, тепло податливого тела, одурманивающий запах духов…

Но едва он осознал, что происходит, как она отстранилась.

— А ты хорошо целуешься, — проговорила Лина, коснувшись кончиком пальца его губ. — Мне понравилось. Доброй ночи, Дек.

— Подожди минутку!

Хоть Деклан и был потрясен до глубины души, но не настолько, чтобы превратиться в паралитика! Он схватил ее за руку.

— У меня большая практика. — С этими словами он развернул ее лицом к себе.

Накрыв ее улыбающиеся губы своими, гладя ее по спине одной рукой, а другой зарывшись в ее волосы, он позволил себе полностью отдаться поцелую.

«Вот это да!» Эта мысль звенела у нее в голове, а больше Лина ни о чем думать не могла. Она просто таяла у него в руках. Губы его были нежными, но она чувствовала его сдерживаемое нетерпение и вспышки плотского голода. Сильные руки крепко сжимали ее в объятиях.

А вкус его поцелуя… казалось, было в нем что-то полузабытое и родное.

Слышно было, как распахнулась дверь бара, загремела музыка; дверь захлопнулась, музыка стихла. Мимо проехала машина — из ее распахнутых окон доносился энергичный рок-н-ролл.

Лина прижималась к Деклану всем телом, положив руки ему на плечи. От него исходил и окутывал ее пьянящий жар.

— Отлично целуешься, — повторила она и потерлась щекой о его щеку. Раз, другой. — Но сегодня я тебя не приглашаю. Мне нужно подумать. О тебе.

— Ладно. Но я еще вернусь.

— К Лине всегда возвращаются. — «Но ненадолго», — мысленно добавила она. — А теперь езжай домой, Деклан.

— Я подожду, пока ты войдешь в дом.

Она удивленно подняла брови.

— А ты настоящий джентльмен. — И, поцеловав его в щеку на прощание, двинулась вверх по лестнице.

Отперев дверь, она посмотрела вниз. Деклан стоял, устремив на нее взгляд.

— Сладких тебе снов!

— Хорошо бы — для разнообразия! — проворчал он, когда за ней закрылась дверь.

Дом Мане

2 января 1900 года

Все это ложь!

Холодная, жестокая, наглая ложь! Никогда, никогда он не поверит, что его милая Абби от него сбежала! Бросила его, бросила ребенка…