Скрытая ярость - Гарвуд Джулия

– Нет.

– Даже по голосу?

– Угу.

– Но вы бы узнали голос, если бы услышали снова?

– Сомневаюсь. Звонок был из машины, и посторонних шумов было столько, что я его едва слышала.

– Кейт, можно тебя на минутку? – раздалось из коридора.

– Это Изабель. Я совсем забыла... хотите чего-нибудь выпить? Спиртного, воды, лимонаду?

– Лимонад, если можно.

– Прошу извинить, что вмешиваюсь в ваш разговор. – Изабель была вся улыбки и изящные жесты. Она успела причесаться, подкрасить губы и освежить макияж. – Хочу только убедиться, что все в порядке. – Она сделана почти незаметный шажок в гостиную, и Кейт подумала: неужели в семнадцать лет и ее вот так же неудержимо тянуло в общество интересных мужчин? – Детектив Халлинджер! Какие-нибудь просьбы или пожелания? И нельзя ли узнать, о чем речь? Кейт уверяет, что вы здесь лишь затем, чтобы... м-м... увязать концы с концами. Это верно?

– Совершенно верно, – подтвердил тот.

– Видишь? – сказала Кейт.

– Мы пытаемся прояснить некоторые незначительные детали, и Кейт нам в этом очень помогает, – объяснил Дилан.

– Ничего больше, – добавил Нейт.

– И не мешай, – заключила Кейт.

– Ноя волнуюсь! – Изабель театрально заломила руки. – С твоей склонностью наносить себе увечья!..

– Ты слышала, детектив Халлинджер выразил желание отведать лимонаду.

– Я сама принесу, не утруждайся.

Однако чтобы избежать дальнейшего вторжения, Кейт сочла за лучшее последовать за ней на кухню. Когда она вернулась с подносом, Дилан взвешивал различные доводы. Любопытство потянуло ее к дивану, но, на полдороге вспомнив о том, что решила сохранять дистанцию, Кейт повернула к креслу.

– Прошу, не вмешивайте моих сестер, – обратилась она к Нейту. – На данном этапе это, по-моему, излишне, а им завтра уезжать. Оставшись из-за меня, они ничем не помогут, а себе осложнят жизнь.

– Прямой необходимости втягивать их в следствие пока нет, – согласился тот. – Если она возникнет, я с ними свяжусь.

Изабель все же заглянула в гостиную, но только для того, чтобы пожелать мужчинам доброй ночи. К изумлению и негодованию Кейт, при этом она чмокнула Дилана в щеку и добавила:

– Надеюсь, ты задержишься подольше!

– Кто готовил лимонад? – полюбопытствовал Нейт с лукавым огоньком в глазах. – Не вы ли, Изабель?

– Да, я.

– Очень вкусно.

Она залилась краской удовольствия.

– Вам совсем не обязательно уходить к себе так рано, – заметил он, думая, что она покидает их из чистой вежливости, чтобы дать возможность без помех пообщаться.

– О, мне надо сделать по меньшей мере сотню телефонных звонков!

– Только не сочтите это преувеличением, – усмехнулась Кейт. – Изабель способна висеть на телефоне часами.

– Она так мила и непосредственна, – сказал Нейт, выждав немного. – И между прочим, напоминает мне мою первую любовь, Мэри Бет Дерстуиллер. Она разбила немало сердец, мое в том числе. – Он опустил взгляд на свои записи и сразу посерьезнел. – Вернемся к нашим проблемам. Итак, Кейт, вы сказали, что долго были в отлучке и не имели времени завести здесь врагов.

– Правильно.

– Было бы очень кстати, если бы вы припомнили по шагам, где бывали, что делали и с кем общались после возвращения в Силвер-Спрингс.

Это нетрудно, подумала Кейт. Ни о каких непредвиденных обстоятельствах она в ту пору и не помышляла, поэтому весь рассказ, конечно, не займет больше четверти часа. Однако она не учла профессиональную въедливость собеседника. Нейт так вцеплялся в каждую деталь, что на перечисление ушло больше часа. Не дав Кейт вздохнуть с облегчением, он заставил все повторить. Она подчинилась без протеста, зная, что он надеется выудить какую-нибудь важную мелочь, которую она упустила.

Однако и повтор ничего не дал. Нить была все та же, единственная – Рис Кроуэлл.

Затем Нейт плавно перешел к делам фирмы. Кейт очень не хотелось посвящать его в свои финансовые затруднения, но иного выхода не было. Рассказ о ссуде вызвал его живой интерес.

– Ты как будто и не расстроена, – заметил Дилан.

– Была, и довольно долго. Но нельзя же все время посыпать голову пеплом! Больше всего меня задело то, что мама...

– Что?

Кейт не могла продолжать. Не могла высказать того, что таким тяжелым камнем лежало на душе, зная, что это бросит тень на ее мать в глазах посторонних, а главное, Дилана.

– Я хочу сказать, что огорчилась больше всего тем, что мама боролась в одиночку. Мне следовало проявить больше проницательности. И еще: я уверена, что, соглашаясь на эти грабительские условия, она понятия не имела о том, что ручается в числе прочего и моей фирмой.