Мой ласковый и нежный мент - Мельникова Ирина

– Выходит, тебе не понравилось, что я привела Костю к нам в дом? Ты считаешь, что я могла оставить его в холодном доме, голодного, рядом с больным стариком? – Людмила не на шутку рассердилась, и даже не из-за нелепых Славкиных подозрений, а из-за проступившего так внезапно и крайне неожиданно эгоизма младшего братца.

Но Славка в ответ на ее гневную тираду опять же неожиданно улыбнулся:

– При чем тут Костя? Классный пацан, хотя и маленький еще совсем, только мне тебя жалко, Людка! Мой тебе совет: избавляйся поскорее от этого козла Вадика и выходи замуж за Барсукова. Мужик он нормальный, а что не один, так это еще и лучше, ценить больше будет! Да и Вадька в случае чего в тряпочку промолчит, побоится, скотина, связываться! Милиционер его не иначе как в два раза по размерам превосходит, или я ошибаюсь? – Он откровенно ехидно усмехнулся и добавил: – Слышишь, кто-то ногами на крыльце шаркает, снег сбивает. – И глубокомысленно покачал головой. – Угадай с трех раз, кто бы это мог быть? – И заметив, что сестра приподнялась со стула и чуть ли не с ужасом смотрит на входную дверь, за которой раздавались действительно похожие на тяжелые мужские шаги звуки, рассмеялся: – Давай поспешай, встречай своего ненаглядного!

– Только посмей сбежать! – успела прошептать Людмила, но Славка, послав ей воздушный поцелуй, в мгновение ока ретировался в свою спальню. А она вздрогнула от негромкого, осторожного стука в дверь. Он ударил по ее нервам, как внезапный выстрел. И подобно тому, как громкий взрыв оглушительно больно бьет по барабанным перепонкам, лишая порой не только слуха, но и голоса, так и этот стук на долю секунды остановил ее изболевшееся в тоске сердце. Спина и лоб моментально покрылись холодной испариной. И Людмила обхватила себя руками, чтобы не выдать странное возбуждение, которое овладело ею при одной мысли о том, что Денис вот-вот появится на пороге.

Но прошла, казалось, целая вечность, прежде чем она смогла вытолкнуть из пересохшего горла:

– Не заперто! Входите!

Денис возник на пороге и сконфуженно посмотрел на нее.

– Простите, я не посмел бы зайти, но вижу – свет горит… – Похоже, он не знал, куда деть руки, но все-таки нашел им применение: стянул с головы шапку и принялся вертеть ее в ладонях. И это необычное для нее проявление милицейской стеснительности подействовало на Людмилу самым наилучшим образом, помогло обрести утраченную уверенность и даже подкопить немного яда, который она совсем уж было решилась излить на окончательно стушевавшегося подполковника. Но в последний момент точно выключатель щелкнул у нее в голове и она словно воочию увидела себя такой, какой предстала перед Барсуковым в ту их первую встречу в кабинете Кубышкина… Красной, растрепанной, злой… И обретенная твердость духа чуть было не улетучилась опять. Но она собрала все свои силы в кулак и решительно произнесла:

– Если вы хотите забрать Костю, то я его вам не отдам! Он только недавно заснул, а завтра рано в садик.

– Людмила Алексеевна! – Желваки заходили на скулах подполковника, глаза сузились, и она поняла, что от смущения он тоже избавился, и едва ли не быстрее ее, и даже успел на нее рассердиться, хотя она ничего предосудительного не сказала. Оказывается, сказала… – Вы не имеете никакого права вмешиваться в мои семейные дела, Людмила Алексеевна! – произнес Барсуков жестко. – Но я не враг собственному сыну и поэтому не буду его будить, но в садик завтра отвезу его сам!

– Уже сегодня! – Людмила посмотрела на часы и покачала головой. – Уже сегодня, Денис Максимович! Первый час ночи… – Она опустилась на стул и с усмешкой оглядела высокую фигуру соседа в короткой, распахнутой настежь дубленке. – Не пылите, Барсуков, и не загадывайте дальше, чем на пару часов. Где гарантия, что вас опять не поднимут ни свет ни заря? И чем вы накормите мальчика утром? Соленым огурцом?

– Вы правы! – неожиданно согласился Барсуков и без приглашения сел на табурет рядом с вешалкой для одежды. И пристально посмотрел на нее. – Извините, я, наверное, как всегда, излишне погорячился, а ваши доводы весьма справедливы и убедительны. И если вы завтра отведете Костю в садик, я буду вам очень благодарен.

– Вот с этого и следовало начинать, Денис Максимович! – мягко сказала Людмила и поспешила отвести взгляд, чтобы не выдать своего торжества. Все-таки ей удалось скрыть и смятение и страх и даже выйти победительницей в этой короткой схватке. И положить этого гордеца и невежу на лопатки оказалось не так уж сложно, как и завладеть инициативой в разговоре. Эту позицию ей сдали, кажется, тоже без особых усилий и хлопот с ее стороны.

– Отец рассказал мне обо всем! – Барсуков тоже старался не смотреть ей в глаза и продолжал вертеть шапку в руках. – Но, право, не стоило беспокоиться…

– Знаете, Денис Максимович, – прервала его Людмила и окинула задумчивым взглядом, – честно сказать, мне уже надоело бесконечно ругаться с вами, а потом извиняться. Давайте поговорим серьезно. Нам с братом совершенно нетрудно протопить вовремя вашу печь, и я не развалюсь на части, если приготовлю обед на вашу долю, пока Максим Андреевич болеет, и за Костей пригляжу столько, сколько нужно. Да! – спохватилась она. – Я же вам самое главное не сказала. Костя сегодня очень хорошо произнес, и не менее десятка раз, «кис-кис».

– Он заговорил? – Денис выронил из рук шапку, но даже не заметил этого.

– Не совсем! Только одно это слово! И, похоже, пытался назвать меня по имени, но пока не получилось. – Она улыбнулась. – Теперь, будьте уверены, Костя изо всех сил будет пытаться говорить. Видели бы вы, с каким торжеством он звал Мавру, и она понимала это, мурлыкала и просилась к нему на руки…

– Дай-то бог! – прошептал Барсуков едва слышно и вдруг беспомощно посмотрел на нее. – Я не хочу уходить. Сижу, как последний болван, и никак не могу найти причину, чтобы остаться хотя бы еще минут на десять. Время позднее…

– Ну что ж, если вы такой ненаходчивый, то эту причину найду я. – Людмила смело посмотрела на него, стараясь не выдать того поистине сумасшедшего восторга, испытанного впервые в жизни и окончательно избавившего ее от сомнений и колебаний в правильности своего поведения. Конечно, в душе она понимала, что поступает опрометчиво, разрешая ему остаться. На какой срок и с какой целью, в этом она еще не определилась, но подозревала, что готова поддаться на любую провокацию с его стороны, если Денис решится преодолеть те барьеры, которые они так успешно воздвигали на пути друг к другу.

Барсуков вопросительно поднял брови и с интересом посмотрел на нее. И по блеску его глаз она без труда сообразила, что подполковник с ходу разгадал ее маневры, но, кажется, совсем не против передать бразды правления в ее руки.