Связанный честью - Браун Сандра

Лукас в конце концов вырулил к муниципальному парку. Там он нашел уединенное местечко под тенистым деревом и припарковался.

– Как насчет этого?

– Отлично. – Эйслин торопливо расстегнула блузку, отодвинула бюстгальтер и пристроила Тони к груди. Вопли резко прервались. – Ну и ну, – засмеялась она. – Не знаю, смогли бы мы ехать…

Она затихла на полуслове, простодушно подняв глаза от раскрасневшегося личика сына на его отца. Лукас пристально смотрел, как Тони сосет молоко. С его лица исчезло все напряжение, и отнюдь не от слов Эйслин. Заметив, что она за ним наблюдает, он тут же отвел взгляд и уставился в лобовое стекло.

– Ты голодная? – спросил он.

– Немного.

– Как насчет гамбургера из проездной забегаловки? ^[11]

– Отлично. Меня устроит любая еда.

– Как только Тони… хм, закончит, мы найдем что-нибудь.

– Хорошо.

– Я причинил тебе боль?

Эйслин подняла голову и посмотрела на Лукаса. Тот по-прежнему смотрел в лобовое стекло.

– Когда?

– Ты знаешь когда. Тем утром.

– Нет. – Ее слова прозвучали настолько тихо, что она сама их едва расслышала.

Лукас постукивал кулаком по рулю и равномерно качал ногой. Его взгляд рассеянно блуждал. Будь это любой другой человек, все признаки указывали бы на разыгравшиеся нервы. Но в данном случае это казалось невероятным. Лукас Грейвольф никогда не нервничает.

– Я сидел в тюрьме…

– Я знаю.

– И долго был без женщины.

– Я понимаю.

– Я вел себя грубо.

– Не слишком…

– Потом это стало меня тревожить. Может, я сделал тебе больно…

– Нет, ты не сделал мне больно.

– Ты была такой чертовски привлекательной…

– Лукас, это не было изнасилованием.

Он резко обернулся к ней:

– Ты могла бы заявить, что было.

– Но его не было.

Они смотрели друг на друга, передавая глазами то, что лучше не произносить вслух. Эйслин опустила голову и закрыла глаза – ее накрыла волна жара, не имевшая ничего общего с теплой летней погодой. Она до сих пор чувствовала неистовые толчки его тела.

А Лукас старался не слушать сочные причмокивания сына. Он вспомнил, как сам посасывал ее твердые и выступающие от возбуждения соски. Как обводил их языком, подталкивал, поглаживал…

Боже, лучше об этом не думать, а то он сам сейчас возбудится.

– Когда ты в первый раз поняла, что беременна? – угрюмо поинтересовался он после долгой паузы.

– Где-то через пару месяцев.

– Тебя тошнило?

– Немного. Уставала больше обычного. Совершенно ничего не хотелось делать. И у меня прекратились…

– О… Ну да.

Уголком глаза он заметил, что она осторожно переложила Тони к другой груди. Она стеснительная. Лукас знал, чего ей стоила эта вынужденная близость. И все равно ему хотелось потянуться через сиденье, расстегнуть ей блузку и полюбоваться на чудо природы. Он желал видеть ее груди. Отчаянно хотел к ним прикоснуться. Попробовать на вкус. Ее женственность наполняла его нос, рот, чресла. Она насыщала все его органы чувств, и он хотел, чтобы это длилось вечно.

– Беременность была легкой?

– Насколько она вообще может быть легкой, – с улыбкой ответила Эйслин.

– Он сильно пинался?

– Как заядлый футболист.

– Может, как марафонский бегун? Я бы предпочел последнее.

Они посмотрели друг другу в глаза, их взгляды потеплели. Между ними проплыла мечта о будущем их ребенка.

– Да. Как марафонец, – мягко согласилась она. – Как ты.

Его душа наполнилась гордостью. У него перехватило дыхание.

– Спасибо.

Она вопросительно посмотрела на него.

– За то, что заботишься о моем сыне.

Теперь уже настала очередь Эйслин испытать смущение. Благодарность от такого гордого человека, как Грейвольф, дорогого стоит. И затевать на эту тему спор значило бы испортить момент, поэтому она просто кивнула.

Она смотрела на сына, пока тот не закончил, и передала мальчика отцу. Лукас держал его на руках, а Эйслин поправляла одежду. А потом даже помог поменять Тони подгузник.

Они больше не разговаривали. Все слова уже были сказаны.

– Здесь Джин, – отметил Лукас, останавливая машину перед аккуратным белым домиком с оштукатуренным фасадом. Перед домом был ухоженный сад, окруженный заборчиком. На крыльце приветливо горел свет. На клумбах по обе стороны дорожки пышно цвели циннии.