Река снов - Робертс Нора

А когда она раскинулась и подалась ему навстречу, он вошел в нее как дуновение ветра и увидел, что ее глаза подернулись слезами.

Медленные, вкрадчивые движения скоро закончились судорогой. Она вскрикнула и вонзила ногти в его бедра, а когда он излил в нее свое семя, ее новый крик показался эхом прежнего…

Ной заморгал, протер глаза и не услышал ничего, кроме тишины. Запись давно кончилась. Он шагнул к диктофону, изрядно ошеломленный тем, что образы оказались столь живыми. И изрядно смутился, обнаружив несомненные признаки сексуального возбуждения.

Перед его глазами стоял образ Оливии.

– Господи Иисусе, Брэди… – Он взял бокал, поднес его ко рту и сделал большой глоток. Рука Ноя дрожала.

Это был один из побочных эффектов пребывания в шкуре Сэма Тэннера. Попытки представить себе, что значит любить и быть любимым такой женщиной, как Джулия Макбрайд. И воспоминания о желании, которое он испытывал к их дочери, ставшей плодом этой любви.

Но было чертовски неудобно, что он не может дать выход сексуальной неудовлетворенности, от которой сжимались внутренности.

Он решил, что опишет это. Надо будет закончить трапезу, включить телевизор для вдохновения и описать случившееся. Поскольку эта история как нельзя лучше объясняет, что такое страстная любовь и сексуальная одержимость, он опишет воспоминания Сэма о той ночи, когда они с Джулией стали любовниками.

А не идеализация ли это? Нет. Наверно, бывают времена, дни, ночи, мгновения, когда мужчину действительно охватывают чувства, о которых говорил Сэм.

Для Ноя секс всегда был удовольствием, чем-то вроде спорта, для которого требуется знание основ тактики, минимальная защита и здоровый командный дух.

Но ему хотелось верить, что для некоторых секс – это нечто намного большее. Ладно, он подарит Сэму ту ночь и все романтические чувства, с нею связанные. Раз человек сохранил такие воспоминания, пусть будет так, как ему хочется. Тем более что контраст с пылкой любовью сделает убийство еще более ужасным.

Он раскрыл свой портативный компьютер, налил кофе из гостиничного термоса, сохранявшего напиток более-менее горячим, и поднялся, чтобы включить телевизор. Но взгляд на телефон заставил его нахмуриться.

«Какого черта», – подумал Ной и, повинуясь внезапному импульсу, начал искать номер телефона «Риверс-Энда». Через десять минут он забронировал комнату на начало следующей недели.

Сэм Тэннер все еще не сказал ни слова о дочери. Ною хотелось узнать, согласится ли она поговорить с ним.

Он проработал до двух часов ночи, а когда очнулся, непонимающим взглядом уставился на экран телевизора, где гигантская ящерица топтала нью-йоркские небоскребы.

Ной следил за безмозглым полисменом в форме, который несколько раз выстрелил в ящерицу из пистолета, а затем позволил сожрать себя заживо.

И только тут до него дошло, что это не выпуск теленовостей, а старый фильм. Раз так – похоже, пора спать.

Однако оставалось еще одно дело. И хотя Ной понимал, что поступил нехорошо, прождав с ним до середины ночи, он взял телефон и позвонил Майку в Лос-Анджелес.

Трубку сняли после пятого гудка. Ошеломленный голос друга, которому помешали спать, доставил Ною изрядное удовлетворение.

– Эй, я что, разбудил тебя?

– Что? Ной? Ты где?

– В Сан-Франциско. Вспомнил?

– Где? Ах, да… Ной, сейчас два часа ночи!

– Не шутишь? – Тут Ной услышал второй голос, слегка приглушенный, но, несомненно, женский, и нахмурился. – Майк, у тебя там женщина?

– Может быть. А что?

– Поздравляю. Блондинка из бара?

– Гм-м… Ну…

– О’кей, о’кей, я понимаю, для подробностей время неподходящее. Слушай, меня не будет по крайней мере неделю. Я не хочу звонить родителям и будить их, а утром буду слишком занят.

– Значит, меня будить можно, да?

– Конечно. Кстати, раз уж вы оба проснулись, можете продолжить ваши игры. Не забудь потом сказать мне спасибо.

– Поцелуй меня в задницу.

– И это твоя благодарность? Раз уж ты так любишь звонить моей матери, звякни ей завтра и сообщи, что я уехал.

Послышался какой-то скрип, и Ною представилось, что Майк наконец сел в кровати.

– Слушай, я думал, что тебе не помешает немножко…

– Вмешательства в мою жизнь. Не распускай нюни, Майк, – мягко сказал он, хорошо зная привычки своего заботливого друга. – Я не злюсь. Просто думаю, что ты у меня в долгу. Так что позвони моей ма и позаботься о моих цветах, пока я буду в отъезде.

– Это я могу. Слушай, дай мне номер, по которому я смогу… уй!

Негромкий женский смех заставил Ноя приподнять бровь.

– Позже. Мне не нужен секс по телефону с тобой и твоей блондинкой. Если мои цветы завянут, получишь пинок в зад.

Ответом ему стало шумное дыхание, скрип пружин и шепот. Ной возвел глаза к потолку, повесил трубку и громко рассмеялся.

«Замечательно», – подумал он и потер лицо ладонями. Теперь у него в мозгу целых два сексуальных приключения… Ной решил принять холодный душ и лечь спать.

Просто удивительно, с какой четкостью он помнил каждую деталь. Ной, сидевший за рулем, ловил себя на том, что память подсказывает ему, что будет за следующим поворотом – от необхватных деревьев и острых скал до поразительно голубого неба с белыми вершинами гор.

Да, конечно, однажды он уже проделал этот путь, но тогда ему было всего восемнадцать. Он не мог чувствовать себя так, словно возвращается домой после долгого путешествия или пробуждается от сна.

Кроме того, тогда было лето, напомнил он себе; вершины гор покрывал снег, но сами горы зеленели от сосен и елей, поднимавшихся вверх по склонам, и были похожи на добродушных великанов, а не на холодных и гордых королей, властвующих над долинами.

Ной готовился к этой поездке, изучал фотографии, брошюры, путеводители, но заранее знал, что они не смогут подготовить его к контрасту молчаливого дремучего леса и диких горных пиков.

Поворот на «Риверс-Энд» остался позади, но он продолжал подниматься вверх. Время у него было. Если он захочет, то спустится в долину, в тропический лес и приступит к работе через несколько часов.

Снова приходилось выбирать. Он затормозил, вылез и остановился рядом с машиной. Воздух был холодным и чистым. Ной выдохнул облачко пара, вдохнул и ощутил, что в горло вонзились крошечные ледяные иголки. Казалось, что перед ним раскинулся весь мир – поля, долины, холмы и леса, яркая лента реки и отражающие солнце озера.