Врушечка - Куликова Галина Михайловна

— Кузе? — удивился тот. — В каком смысле?

— Она намекнула, что с ним легко расправится. И если я не буду держаться от вас подальше… Господи, а что, если она видела, как вы сюда вошли?!

В глазах Насти появился ужас. Колесников смотрел на нее с недоверием:

— Это вы из-за Евы в такой панике?

— Конечно, из-за Евы! Если бы у вас хватило здравого смысла меня выслушать…

Кот Кузя соскочил с ее рук и отправился обнюхивать Колесникова. Тот рассеянно погладил его по спине — Кузя сладострастно выгнулся.

— Я гнался за вами как раз для того, чтобы, наконец, выслушать. Простите, что я так взвился на работе. Мне казалось, вы преувеличиваете… Вы все преувеличиваете… Но потом я кое-что вспомнил и сопоставил некоторые факты… Настя, вы должны понять: мне очень трудно принять происходящее как данность. Все же речь идет о моей законной жене.

— Я вот чего не понимаю, Валентин Валерьевич! — воскликнула Настя. — Мне кажется, когда люди живут вместе, им трудно друг от друга что-то скрыть.

— Это не наш с Евой случай, — грустно покачал головой Колесников. — Мы слишком редко бываем вместе. И вообще… Я давно хотел вам сказать…

Он неожиданно вскочил на ноги, глядя на Настю горящими глазами. Кузя оскорбленно задрал хвост и отправился в кресло. Не сводя с Насти пристального взгляда, Колесников сделал в ее направлении несколько неуверенных шагов. Она тоже встала и, подняв голову, посмотрела ему прямо в глаза.

— Я давно хотел вам сказать, что влюблен в другую женщину… А не в свою жену.

Настя задрожала. Она точно знала, что, если прямо сейчас босс признается ей в любви, она не испытает никакого восторга. Возможно, такое признание потешит ее самолюбие, но и только.

Ей сразу же вспомнилось, как они с Шелестовым стояли в сантиметре друг от друга, а потом он ее поцеловал. Вот это был полет на Марс! Если же ее поцелует Колесников, она, пожалуй, даже не выйдет из нижних слоев атмосферы.

— Я тоже хотела вам сказать…

— Эта женщина — самая лучшая женщина во всем мире.

— Нет, погодите! Дело в том, что я тоже сильно влюблена. Я только что это поняла, Валентин Валерьевич!

— Не знаю, что у нас теперь с ней получится… После всего, что с ней произошло по вине моей жены…

— Этот человек, про которого я говорю, замечательный. Он очень добрый и внимательный, — продолжала Настя жалобным голосом. — Только он почему-то в последнее время не звонит.

— После того как я не захотел ее слушать, когда она пыталась рассказать мне про то, что натворила Ева…

— Вы его хорошо знаете, Валентин Валерьевич.

— Вы тоже ее отлично знаете, Настя.

— Это ваш друг Игорь Шелестов, — выпалила та.

— Это Лера Солодкина.

Они замолчали и некоторое время молча таращились друг на друга.

— Приехали, — наконец, сказал Колесников. — Просто замечательно. Знаете, Настя, вы действуете на меня, как Кашпировский. Почему-то вам я могу сказать абсолютно все.

— Серьезно?

— Уж поверьте мне. Если честно, я даже самой Лере никогда ничего подобного не говорил.

— У вас же был роман, — не поверила Настя.

— Ну, это не значит, что мы обязательно признавались друг другу в любви, — махнул рукой Колесников. — Знаете, как это бывает? Начинаете встречаться, то да се, между вами возникают чувства, но вы о них не говорите, потому что все и так понятно…

— Это мужчинам все бывает понятно и так, — сердито заметила Настя. — С женщинами все как раз наоборот. Женщина хочет точно знать, что ее любят, а не… используют.

— Если встречаются два взрослых зрелых человека, необязательно все разжевывать.

— Валентин Валерьевич! — воскликнула Настя, глядя на босса расширенными глазами. — Вы правда так считаете?

— А что? — спросил тот с опаской. — Хотите сказать, я дурак? Я что, все испортил?

— Ну, может, и не все, — пробормотала Настя, вспомнив о том, с какой тоской Лера говорила о Колесникове. — Но напортачили здорово.

— Кстати, я за этим и пришел. Чтобы поточнее узнать, насколько сильно я напортачил. Вы можете мне рассказать все, что знаете? Когда вы пытались объясниться со мной на работе, я почти не слушал.

Настя вздохнула и пожала плечами:

— Ладно, расскажу. — Она вспомнила о «сходке» в кабинете бухгалтерши. В конце концов, разве не этого хотели все без исключения? Чтобы босс, наконец, прозрел?

Она принялась подробно описывать то, что случилось с ней самой, а в конце повторила все, о чем говорили на той самой «сходке». Это должно было подействовать на Колесникова отрезвляюще. Если у него еще оставались какие-то иллюзии в отношении Евы.