Ореол смерти («Последняя жертва») - Робертс Нора

Неподалеку от Евы две машины оцарапали друг другу борта; из обеих выскочили водители и принялись обмениваться изощреннейшими проклятиями. К сцене не остались безучастными ни пассажиры оказавшегося рядом автобуса, ни пешеходы, моментально столпившиеся на тротуаре. Вскоре на место происшествия прибыла патрульная машина. Дорожный полицейский в мегафон убеждал эмоциональных водителей не мешать движению, обещая в противном случае наложить штраф.

Мало-помалу пробка рассосалась. По мере того как Ева пробиралась от центра к окраинам, жители которых принадлежали к богатым привилегированным слоям, облик улиц менялся — они становились шире и чище, все больше вдоль них была деревьев, вскоре начали появляться целые скверы и небольшие парки. Проезжавшие мимо машины были по большей части совсем новыми и исключительно дорогими, пешеходы — все, как один — облачены в костюмы от лучших портных.

Наконец ее машина подъехала к владениям Рорка. Деревья парка стояли в цвету, и на фоне по-весеннему свежей, сочной листвы удивительно ярко смотрелись белые, розовые, красные и голубые грозди.

Дом из серого гранита и стекла сверкал в лучах предзакатного солнца. В первый раз Ева увидела его несколько месяцев назад, но все равно каждый раз по-прежнему поражалась этому чистому воплощению откровенно беспредельного богатства. И каждый раз невольно спрашивала себя, что может быть общего у нее с владельцем всего этого…

Ева остановила машину у гранитного подъезда и взбежала вверх по ступенькам. У нее был свой ключ, но пользоваться им она считала ниже своего достоинства. Дворецкий Рорка, Соммерсет, в свою очередь, глубоко ее презирал и не давал себе труда пытаться свое презрение скрыть.

Вот и теперь он открыл ей дверь с уже готовым недовольным выражением на лице. Оглядев Еву с головы до ног, дворецкий дал понять, что от его внимания не укрылось, в каком плачевном состоянии пребывает ее одежда — та же самая, что в прошлый раз.

— Мы не ждали вас так скоро, лейтенант.

— Кто это — мы? — язвительно хмыкнула Ева. Зная, как это злит Соммерсета, она стянула грязную и мокрую кожаную куртку и вручила ее достойному старцу. — Рорк дома?

— Он занят делами строительства.

— Курорт «Олимпус»?

Соммерсет брезгливо скривил рот.

— Как вам, должно быть, известно, я не имею привычки совать нос в дела Рорка.

«Да ты всегда прекрасно знаешь, где он и чем занят!» — подумала Ева, но промолчала и через просторный холл направилась к мраморной лестнице.

— Я поднимусь наверх и приму ванну, — заявила она, а потом, уже с середины лестницы с некоторым высокомерием бросила: — Доложите ему о моем приходе, когда он разделается со своими делами.

Едва перешагнув порог спальни, Ева принялась раздеваться. Ее путь к ванной обозначила цепочка брошенных на пол вещей — сначала ботинки, потом рубашка, джинсы, белье.

Она включила горячую воду и насыпала в ванну ароматической соли, привезенной Рорком из каких-то экзотических мест. Эта соль придавала воде цвет морской лазури и запах сказочного леса.

Вода была такой горячей, что Ева сначала никак не могла собраться с духом и опуститься в огромную ванну. Наконец она решилась, набрала в легкие побольше воздуха и с головой окунулась в благословенный жар. Досчитав до тридцати, она вынырнула и с закрытыми глазами застыла в полном блаженстве.

В этом состоянии ее и застал Рорк.

Другой бы на его месте решил, что она полностью расслабилась. Но это означало бы, подумал Рорк, что этот другой совсем не знает и не понимает Еву Даллас. Сам же он был так близок с ней — и сердцем, и умом, — как не бывал близок ни с кем прежде. Но и для него в дебрях ее души и сознания оставалось множество неизведанных уголков.

Ева не переставала удивлять его; каждый раз, когда он был с ней, ему открывалось что-то новое.

Из ароматной пены виднелось только ее лицо, — щеки раскраснелись от жара, глаза закрыты. Но Рорк видел, что полностью Ева не расслабилась. О внутреннем напряжении говорила едва заметная складка между бровями.

Нет, Ева погружена в какие-то мысли, она чем-то обеспокоена и что-то задумывает, решил Рорк. Он подошел к ванне бесшумной походкой, которую усвоил в детстве, проведенном в дублинских трущобах. Когда он уселся на край ванны, Ева не пошевелилась, но Рорк знал, что она наверняка почувствовала его присутствие.

Через некоторое время Ева открыла свои золотисто-карие глаза и пристально посмотрела в его — голубые. Как всегда, от одного вида Рорка она испытала тревожное волнение. Его безупречно красивое лицо, обрамленное густыми черными волосами, не переставало удивлять ее — это было сошедшее с живописного полотна лицо падшего ангела.