Каждый любит как умеет - Малышева Анна

– Парик, Гришка, парик. – Она повернулась к «ему. Он увидел, как в ее глазах блеснули слезы, и испугался. Он никогда не видел, чтобы Таня плакала.

– Что – парик? – не понимал он.

. – Я его там забыла! На столе! – Таня схватила себя за волосы и рванула так, что вскрикнула от боли. – Он сорвал с меня парик и бросил на стол! Он там и остался!

Тут разобрало и Гришу. Он хлопнул себя по ляжкам и возбужденно произнес:

– И я же его видел, дурак! Валялся на столе твой парик – точно! И весь мокрый. Слушай, а я чего-то не сообразил! Думал, ты сама его возьмешь. Что теперь делать? Вернуться?

Она молча покачала головой. Гриша встревожился еще больше:

– Нет, Тань, давай вернемся. Ну, на хрена такая улика?! Тебя же все в нем видели! И у него на работе, и вообще. И хозяйка квартирная…

– Да, да, да! – истерично выкрикнула она и заплакала по-настоящему.

Гриша совершенно растерялся. Он не знал, как к ней подступиться, как успокоить. Его хватило только на то, чтобы повторять:

– А может., ничего страшного? Может, плюнем на это? Ну и что, что парик. Ты там отпечатки пальцев оставила, и то ничего. А парик у кого хочешь может быть. Тань! Ну, Тань! Дай, я сяду за руль.

Она безропотно вышла из машины, и они поменялись местами. Усевшись рядом с водителем, она пробормотала, доставая платок:

– Мне просто перестает везти. Ты не замечал? А я заметила.

– Да ни фига! – жизнерадостно успокаивал ее Гриша. – Год везло, надо же – ни одного прокола! Я о таком и не слышал! Братану рассказать – он не поверит: И это называется – перестало везти? И плюнь ты на этот идиотский парик! Подумаешь, какое сокровище!

Но Таня не ответила ему. Она и сама уже понимала, что парик – не бог весть какая улика против нее. Гриша был совершенно прав – парик еще ни о чем не скажет ни следствию, ни родным Виктора. Конечно, его опознают – на работе у Виктора ее видели именно в этом парике. Ну и что тут такого? Просто-напросто сразу поймут, что убила та самая блондинистая девица… Но ведь нужно еще и найти ее! А это будет уже труднее. Таня понимала все это, но тем не менее легче не становилось. Ей было страшно. Впервые за долгое время ей по-настоящему стало страшно. «Больше никогда, никогда… – она съежилась на сиденье, вжалась в спинку. – У меня и нервы стали не те, и выдержки никакой… В первый раз было проще, куда проще! Денег мало накоплено, но все равно – я это брошу!» Она была потрясена, когда Гриша осторожно обратился к ней:

– Тань, а может, нам все это бросить?

– Ты тоже так считаешь? – повернулась она к нему. – Испугался?

– Ну, не знаю. – Он смущенно хмыкнул. – Что-то мы с тобой медленно двигаемся вперед. У меня вот сейчас – ни шиша. То ли удержать деньги не умею, то ли мало получаю. Не знаю, короче. Если ты хочешь работать дальше – я вообще-то согласен.

Как всегда, он быстро шел на попятный. И теперь опровергал сам себя – ведь только что предлагал бросить этот опасный бизнес. Таня слегка успокоилась. Что бы там ни случилось, а Гриша ей покорен. Он даже боится сказать что-то не так и сразу поправляется. Его девушка совсем не боялась.

– Завтра получим остаток за Виктора, – она передернула плечами и взглянула на часы. – Всего одиннадцать, без пяти… А кажется – столько времени прошло. Гриша, езжай помедленней, нас остановят.

Он сбавил скорость. Таня достала с заднего сиденья пакет, вынула оттуда парик с длинными каштановыми волосами и вслепую напялила его. Достала зеркальце и привела себя в порядок. Гриша косился, но ничего не говорил. И только когда она сказала ему, куда ехать, он недовольно спросил:

– С тебя еще не хватит приключений?

– Я назначила женщине встречу, – резко ответила она. – Значит – надо ехать. И по времени мы успеваем. А ты не высовывайся и поменьше рассуждай.

Девушка снова взглянула на часы.

…Она была далеко не уверена в том, что Надежда Владимировна приедет. Таня звонила ей днем на дом, разговор вышел короткий. Не называя никаких конкретных фактов и имен, девушка предложила встретиться сегодня вечером, на том же месте, чтобы утрясти денежный вопрос и кое-какие детали. Женщина неопределенно ответила, что постарается быть там с одиннадцати до двенадцати вечера. И положила трубку, внезапно прервав разговор. Таня рассудила так – если освободится раньше одиннадцати – обязательно поедет. Если позже – ничего не поделаешь, в конце концов, никаких конкретных обещаний клиентка не давала.

Но Надежда Владимировна оказалась на месте. Таня увидела ее издалека – та как раз вышла из бистро и на миг остановилась, проверяя сумочку.

– Тормози тут и сиди, боже тебя сохрани выйти, – приказала Таня. – Дама настроена слишком серьезно. Увидит тебя и вконец перепугается.

– А чего ей надо? – недовольно поинтересовался Гриша.

– Убрать свидетеля.

– Как бы она нас не убрала. – Гриша затормозил в указанном месте и достал из-под сиденья припасенную бутылку пива. – Ладно, валяй. Я подожду.

Несколько метров Таня прошла по проезжей части, хоронясь за припаркованные машины. Ей не хотелось, чтобы Надежда Владимировна сразу засекла, где стоит «Шкода». Таня опасалась этой женщины – уж слишком крепкая у нее оказалась хватка. Ей удалось подойти незаметно – когда она окликнула клиентку по имени, та ахнула.

– Привет, – лучезарно улыбнулась Таня. – Что, пройдем в вашу машину?

– Какая вы шустрая! – недовольно сказала та. – Уж слишком вы молоды…

– Для вашего дела? Зато у меня большой опыт, – возразила Таня. – Может, по мне этого и не видно…

– Все по тебе видно, – женщина неожиданно перешла на «ты». – Все на лице написано, вся твоя биография. Ладно, идем.

Таня пошла за ней, удивляясь – что же можно разглядеть на ее лице, кроме рыжей челки и темных очков. Она уселась в знакомую белую «Оку» и выжидательно повернулась к женщине. Та снова раскрыла сумку и заглянула туда. Потом, решившись, сказала:

– Я уже отдала тебе тысячу, практически не за что. Почему я должна отдавать еще пятьсот? Может, потом

; заплачу сразу?

Таня усмехнулась:

– Ту тысячу вы мне отдали за то, чтобы я на вас не настучала, если что-то знаю о вашем деле. А эти деньги вы заплатите за то, чтобы не настучал Андрей. Разница есть? Давайте аванс, и не будем спорить. Это самое распоследнее дело.

А может, ты никогда больше не появишься, – неприязненно сказала женщина. – Я тебя не знаю. Сними очки! И что это у тебя на голове? Ведь парик же, сразу видно. Нет, на такие условия я не пойду. Ты обо мне знаешь все, я о тебе – ничего.

Таня вздохнула, открыла дверцу машины и поставила ногу на асфальт. Обернувшись, напоследок бросила через плечо: