Каждый любит как умеет - Малышева Анна

– Сынка, вроде ничего! У тебя в комнате все перекопали, стол настежь… Ящик на полу, Пустой. Ты что там держал, а?

Андрей отмалчивался. Значит, архив был украден полностью. Не было сил вспоминать, что еще могли унести из его комнаты. Ничего ценного, кроме денег, там не было. А деньги… Отца о них спросить нельзя. Тот и понятия не имел о тайнике. А если бы нашел – Андрей бы не увидел этих сбережений. Поэтому он предпочитал подождать, когда выйдет на волю. Тогда он сам проверит тайник. Пейджера у него теперь не было. Пропал кошелек, записная книжка, паспорт, водительские права – словом, все. Из того, что было при нем в момент нападения, осталась только оранжевая пластиковая расческа – ее нашла соседка по площадке и вернула отцу с большим триумфом.

– Сынка, ты так и не видел, кто тебя избил? – участливо расспрашивал отец. В эти дни он стал называть Андрея по-старому – «сынкой». Так он звал его в детстве и больше никогда. – Ну а хоть кто это был? Мужик?

– Мужик, конечно, – Андрей чуть не рассмеялся. – Думаешь, девица бы справилась?

Сейчас такие девицы пошли, – тот неопределенно крутанул головой. – А мне, конечно, тяжело одному.

– Пьешь?

Тот покаянно задумался. Андрей и сам видел, что отец пьет больше обычного. Предупредил, чтобы тот не водил на дом дружков. Отец всполошился:

– Что ты, никогда этого не было! Нет! Не вожу никого!

Андрею стало жаль отца. Давно он не вызывал у него таких чувств. Сейчас парень видел, что этот человек постепенно превращается в виноватого ребенка. Как ребенок, он врет, как ребенок, просит участия. И как ребенку, ему очень страшно одному.

– Ты, пап, никого в дом не пускай, – напутствовал его Андрей. – Вообще ни под каким видом. И в милицию пока не ходи.

– Как же не ходить? Тебя же избили?

– Да вот так. Я не хочу.

– А паспорт?!

Андрей согласился, что подать заявление насчет паспорта все-таки надо. У пего сердце не лежало привлекать к делу милицию, но тут ничего сделать было нельзя. Отец был удивлен, но вопросы задавать перестал. Только посматривал на сына как-то загадочно, будто безмолвно говорил: «Что б там ни было, а я с тобой заодно!» В один из дней явился Рамиль. Маленький, шустрый, деловитый – в белом халате он был похож на студента-медика. Андрей сперва даже не узнал его, и Рамиля это Напугало.

– Плохо с памятью? – сочувственно спросил он, не решаясь присесть.

– Да нет, – отшутился Андрей. – Это у тебя что-то с лицом.

Он снял с головы пузырь, в котором вместо льда была одна талая вода, и приветственно побулькал им:

– Я пока не впал в маразм. Садись.

Рамиль осторожно расположился рядом с постелью и заговорил о приятном. В частности – о зарплате. Оказывается, хозяин стоянки, узнав о несчастье Андрея, выдал ему зарплату за все отработанные дни, не дожидаясь третьего числа. Рамилю поручено передать деньги. Рамиль полез сперва в карман халата, потом, опомнившись, стал расстегивать его и шарить по карманам брюк… Андрей его остановил:

– Говорю же, я не впал в маразм. Это значит, что меня уволили?

– Андрюх, так вышло, – тихо согласился Рамиль, доставая деньги. – Я тут ни при чем! Кому-то же надо там работать. И так все я, да я один… Ночью нельзя одному, страшно. Вот, это твоя зарплата, а это, в общем, от меня.

Андрей скосил глаза и увидел поверх рублевых бумажек две долларовые сотни.

– Как это понять? – поинтересовался он.

– Начну отдавать долг.

Андрей этого не ожидал. Он уже смирился с мыслью, что деньги потеряны вместе с другом. А теперь Рамиль является в больницу и приносит часть долга…

– Ладно, давай, – Андрей показал на свою тумбочку. – Клади пока туда. Если отец явится на стоянку просить мою зарплату, сам понимаешь – ни гроша ему. Ом и так что-то перехватил через край. Сегодня даже не пришел.

Рамиль спрятал деньги и подозрительно оглядел со седей по палате. Положил на тумбочку шоколад и яблоки. И, пригнувшись, зашептал:

– Что с «Фордом» делать? Ты вроде уволен, некому поручиться. Если угонят, я буду отвечать.

– «Форд»? Черт, надо его отогнать обратно, – у Андрея разболелась голова, когда он вспомнил еще и об этом. – А где этот мужик, как его… С такими глазами…

– Николай? – сразу догадался Рамиль. – Походке, оказался трепачом. Ни разу не являлся. А тебе он не звонил?

Андрей выразительно на него взглянул, и Рамиль сам понял, что сморозил глупость. Андрей попал в больницу буквально в те же сутки, что познакомился с возможным покупателем «Форда». Рамиль быстренько свернул эту тему и заговорил, как ему казалось, о самом невинном – о женщинах. Спросил, как поживает Лена? Это было сделано безупречно вежливо, не то, что в последние разы. Андрей сдержанно ответил, что Лена не совсем в порядке, но потом все образуется. Он не собирался удовлетворять любопытство друга. И очень надеялся, что за те несколько дней, что он здесь провел, в судьбе Лены что-то изменилось. Ему не верилось, что такую женщину – красивую, ухоженную и, в общем, ни в чем не виновную, засадят в Бутырку и будут там держать бог знает сколько. Сам Андрей мог бы туда попасть и не удивился бы. Но Лена…

– А Светка опять работает! – радостно вспомнил Рамиль, увидев, что Андрей потерял к нему интерес.

– Как? Она уже выздоровела?

– Ну, носит свитер под самое горло, и, по-моему, там пластырь, – Рамиль жестикулировал, как завзятый Сплетник. – Атак ничего. Здорова. Хотела к тебе прийти в свободное время.

Андрей подумал, что это было бы уморительно. Ему припоминалось нечто, связанное со Светкой, но сейчас он не мог вспомнить точно. Рамиль снова перешел на шепот:

– Я говорю ей, чтобы не ходила. А она прямо уперлась. Андрюха, только ты с ней не говори про то, что на нее напали. Ладно? И так непонятно, за что тебя по башке стукнули. Вдруг за Светку? Ты же все выспрашивал, какие-то фотки показывал…

– Я их показывал только тебе. – Теперь Андрей вес вспомнил. Те фотографии! Где они? Неужели тоже украдены? Он задумался над этим и не сразу уловил, что Рамиль уже встал и прощается. Едва приятель вышел в коридор, к Андрею подполз парень, тосковавший на соседней койке, и предложил сообразить на двоих, пока не кончились часы посещений. Он мотивировал это тем, что сейчас есть, кому сбегать, а потом будет некому. Андрей молча отстегнул ему двадцать тысяч, и парень утащился в коридор искать посланца. Этот тип жутко раздражал Андрея. Все время он проводил за тем, что рассказывал всей палате о своей жизни, работе и любви, пользуясь всего пятью-шестью словами, из которых четыре были нецензурными. Особенно он был активен по ночам, когда всем остальным хотелось спать. С минуту Андрей размышлял, не помрет ли этот парень, в одиночку выдув бутылку водки после черепно-мозговой травмы. Эффект мог быть самый неожиданный. Наконец он успокоило; на мысли, что хуже тому уже не станет, вряд ли это возможно.