Теперь ты ее видишь - Ховард Линда

И еще юбка… юбка была длиннее, чем она набросала накануне. Черная. На женщине было черное платье.

Суини усмехнулась. Это же Нью-Йорк. Что же еще надеть жительнице Нью-Йорка, если не черное платье?

Несколько часов спустя телефонный звонок вывел Суини из транса. Она передернула плечами и отшатнулась, на мгновение позабыв, где находится и.что это за звук. Потом, сообразив, что это телефонный звонок, бросилась к аппарату.

— У тебя все в порядке? — недовольным тоном осведомился Ричард, и Суини вспомнила, что обещала ему позвонить.

— Было в порядке, — ответила она, скорее продолжая погружаться в забытье, нежели выходя из него. — Прошлой ночью ничего не случилось, но утром… утром я рисовала. Я заранее знала, что рисовать. Который час?

— Половина десятого.

Итак, она проработала около четырех часов, но почти ничего не помнила.

Глава 14

Когда приехал Ричард, Суини встретила его закутанная в одеяло, с кружкой свежезаваренного кофе в руках. У нее вновь начался озноб, но пока его можно было терпеть. Ричард наклонился, быстро поцеловал Суини и протянул руки, чтобы обнять ее и защитить от холода.

— Подожди, — сказала она. — Первым делом я хочу показать тебе картину.

Ричард прошел вместе с ней в студию и молча осмотрел холст. На нем была изображена вопиющая в своей откровенности сцена насилия. Женское тело лежало распластавшись в луже крови, впитавшейся в светлый ковер. Изысканное черное платье превратилось в лохмотья, а рука — Суини нарисовала только одну — была покрыта ранами.

Мужчина стоял над жертвой в расслабленной позе. Нож, которым он действовал, был зажат в правой руке, свободно висевшей вдоль тела. Начав с туфель, Суини дорисовала его чуть выше пояса. На нем были черные брюки, возможно, джинсы, хотя отутюженные стрелки казались на джинсах несколько не к месту. Еще Суини нарисовала низ черной рубашки.

— Вероятно, грабитель, — заметил Ричард с холодной отстраненностью, свидетельствовавшей о том, что его мысли вошли в аналитическое русло. — Они оба в черном, но женщина выглядит так, словно собралась на официальный прием. Меня смущает обувь; грабитель надел бы кроссовки, либо что-нибудь на мягкой подошве.

— Мне тоже почудилось что-то странное в его туфлях. Они какие-то неуклюжие.

Суини не нравилось, как она нарисовала ноги мужчины. В них угадывалось едва уловимое нарушение пропорций. Но стоило ей попытаться внести исправления, мысленный образ тут же ускользал. Может, все дело в том, что она слишком устала и после отдыха ее мышление вновь прояснится.

— Я должна закончить картину. — Суини уже не могла скрыть раздражения и едва сдерживала рыдания. — Я должна увидеть лицо жертвы.

— Милая… — Ричард обнял ее за плечи и повернул к себе. — Смирись с мыслью, что это невозможно до тех пор, пока убийство не станет свершившимся фактом. Именно так было в случае с Илайджей Стоксом…

— Мои способности, или как их еще назвать, развиваются все сильнее. Или я все лучше овладеваю ими. То, что я рисую сейчас, явно отражает будущее. Так почему бы не предположить, что я охватываю все более широкие горизонты и мне удастся установить личность убитой, прежде чем станет слишком поздно?

— А если это не ограбление, завершившееся убийством, а заранее спланированное покушение?

Суини не поняла, к чему клонит Ричард:

— Какая разница?

— Возможно, преступник только замышляет убийство. Если бы мне понадобилось убить человека, я продумал бы свои действия до мелочей. Вероятно, тебе удалось ухватить замысел, существующий в настоящем, а не в будущем.

Суини бросила на него суровый взгляд — самый суровый, на какой только способна женщина, дрожащая будто осиновый лист.

— Не строй из себя умника, — отрезала она, хотя и сознавала правоту Ричарда.

— Не будь я умником, остался бы бедняком. Брось, Суини, сейчас ты ничего не можешь сделать. А вот закончив картину, по крайней мере получишь портрет убийцы. Женщину ты не спасешь, но хотя бы поможешь раскрыть преступление. — Ричард крепко прижал девушку к себе и повлек к выходу из студии.

— Кажется, ты вздумал успокаивать меня? Терпеть не могу, когда меня жалеют. Я не из тех истеричных художниц, которые впадают в бешенство из-за самых смехотворных неудач.

— Я знаю. — Ричард, улыбаясь, посмотрел в ее глаза. Они метали молнии.

Он устроился на диване и усадил Суини на колени, обернув себя и ее одеялом. Она с разочарованием отметила, что на сей раз Ричард не собирается снимать сорочку. И ложиться с ней он тоже не собирался. Суини понимала, что он не хочет подвергаться соблазну. Они оба остались одетыми, и это затрудняло обмен теплом, но сегодняшний приступ был слабее предыдущих.