Объятия смерти - Робертс Нора

– Она не замечала, что он несчастен.

– Но вы замечали? Вы утешали его, когда он го­ворил вам об этом?

– Нет-нет. Я никогда… Бойд очень терпимый человек. Он ни разу не сказал дурного слова о Мар­ше. А теперь, если позволите, мне пора домой.

– Неужели он был настолько терпимым, чтобы смотреть сквозь пальцы на неверность? Готовить себе пищу и стирать белье, пока его жена тайно встречается с другим мужчиной? Не знала, что по­добные святые еще существуют. Вас никогда не бес­покоило, миссис Стиббс, что вы замужем за челове­ком, который, возможно, организовал убийство сво­ей первой жены?

– Вы с ума сошли! Бойд на такое не способен! Неужели вы думаете, что он имеет отношение к… к тому, что произошло? Его даже не было там!

– Командировка – хорошее алиби. – Пибоди глубокомысленно кивнула. – Вы когда-нибудь за­давали себе вопрос, подозревал ли он свою жену в измене? Письма хранились в доме, да и другие при­знаки были налицо. Он мог заплатить кому-то, что­бы тот пришел к ним домой в его отсутствие, ударил Маршу по голове и оттащил тело в ванну, а потом вернуться домой и разыграть страдающего супруга.

– Я не собираюсь сидеть здесь и выслушивать этот вздор! – Морин отодвинулась от стола так резко, что чашка с водой едва не опрокинулась. – Бойд никогда бы не причинил вреда ни ей, ни кому-либо другому! Он очень добрый и достойный чело­век…

– Достойный человек способен на многое, уз­нав, что женщина, которую он любит, спит с другим мужчиной в его постели.

– Он бы пальцем не тронул Маршу и никому бы этого не позволил.

– Даже в минуту ярости, когда он нашел эти письма?

– Как он мог найти письма, если их там не бы­ло? – вырвалось у Морин.

Глаза ее бегали из стороны в сторону, она тяжело дышала. Теперь инициативой снова завладела Пи­боди.

– Писем там не было, потому что вы их написа­ли и положили в ящик комода после того, как убили Маршу Стиббс. Вы убили ее, потому что она явля­лась препятствием для вашего брака с Бойдом. Вы хотели заполучить мужа Марши и устранили пре­пятствие.

– Нет! – Морин прижала ладони к щекам, ка­чая головой. – Нет! Нет!

– Ведь Марша его не заслуживала, не так ли? – Казалось, Пибоди наносит Морин удар за ударом. – Но вы заслуживали. Он нуждался в вас, ему была необходима ваша забота. Она не любила его так, как вы.

– Он не был ей нужен. Ни он, ни кто-нибудь другой.

– Вы столкнулись с Маршей, когда Бойда не было в городе? Сказали ей, что она недостаточно хо­роша для него? Что он заслуживает лучшего – вас?

– Нет! Я не хочу здесь оставаться! Мне нужно вернуться домой…

– Марша возразила или просто рассмеялась? Очевидно, она не приняла вас всерьез, и Бойд не принял бы тоже. Он не замечал вас, пока она была рядом с ним. Поэтому вам пришлось убить ее. Это так, Морин?

– Нет! – Слезы градом потекли по ее щекам. Она протянула руки, сложив их, как в молитве. – Вы должны мне верить!

– Расскажите, что произошло в тот вечер, когда вы пошли в квартиру Марши.

– Я не хотела!.. – Всхлипывая, Морин уронила голову на стол. – Это был несчастный случай! Я сде­лала все, чтобы возместить Бойду утрату. Я люблю его – всегда любила…

За стеклом Макнаб жестикулировал как безум­ный.

– Она ее расколола! Закрыла «холодное» дело! Я должен купить ей цветы или что-нибудь еще… – Он бросился к двери и обернулся. – Ведь она спра­вилась, Даллас?

– Да. – Ева продолжала смотреть сквозь стекло и видела в глазах Пибоди жалость. – Она справи­лась.

* * *

К тому времени, как Пибоди отправила Морин Стиббс в камеру предварительного заключения, она чувствовала себя, как выжатый лимон. Оставшись одна, она молча постояла, собираясь с силами, а ког­да вышла в коридор, увидела своих родителей.

– Что вы здесь делаете?! Мы ведь не должны бы­ли встречаться до званого обеда, который нам вчера вечером пришлось отложить.

– Мы так гордимся тобой. – Мать поцеловала ее в лоб.

– О'кей, но…

– Нас позвала Ева. – Наклонившись, Фиби прижалась щекой к щеке дочери. – Она устроила так, что мы могли наблюдать за твоей работой.

– За допросом? – У Пибоди отвисла челюсть. – Вы видели?

– Это было так трудно! – Фиби привлекла ее к себе.

– Это моя работа.

– Очень трудная работа. Но ты для нее предна­значена. – Она слегка отстранилась, чтобы видеть лицо дочери. – Теперь мы знаем это, и нам будет легче прощаться с тобой завтра.

– Почему завтра?