Лабиринт - Коултер Кэтрин

– Конечно. Хочешь, сделаю на завтрак?

– Я готова есть твою пиццу в любое время дня и ночи.

Добрых десять минут в комнате царило молчание. Сэвич устроился неподалеку за кофейным столиком, что давало ему возможность наблюдать за Лейси. Съев примерно половину спагетти, она с сожалением уставилась в тарелку. При этом вид у нее был такой, словно она вот-вот расплачется.

– Они такие вкусные, – простонала Лейси. – Но я больше не могу.

– Попозже, когда ты опять проголодаешься, мы сможем разогреть то, что осталось.

Продолжая ковырять вилкой в тарелке, Лейси, низко опустив голову, долго изучала сложные узоры из спагетти и соуса, а потом сказала:

– Я не знала, что на свете есть такие мужчины, как ты.

Сэвич, в свою очередь, тщательно осмотрел свои ногти, обнаружил на большом пальце заусенец, нахмурился и, также не поднимая глаз, спросил:

– Что ты имеешь в виду?

– Ну понимаешь, ты живешь в таком замечательном доме и содержишь его в полном порядке: нигде нет ни пылинки. Ты живешь не по-свински. Такое, конечно, бывает нечасто и очень важно, но все же это не самое главное. А главное в том, что у тебя очень доброе сердце, Диллон. И, кроме того, ты потрясающе готовишь.

– Шерлок, я живу один уже пять лет. Мужчина не может все время питаться одной только готовой пиццей. Грязь и беспорядок я терпеть не могу. Таких мужчин очень много. Возьми, например, Куинлана. Если ты спросишь Салли, она скажет, что он очень добрый и великодушный человек.

– Ты сказал, что живешь один вот уже пять лет. Значит, раньше ты жил не один?

– Вот что значит агент ФБР. Ну что же, ты молодцом. Да, когда-то давно я был женат.

– Я как-то не представляю тебя женатым. По-моему, ты очень самодостаточная личность. Ты что, в разводе?

– Нет, мы с Клэр не разводились. Она умерла от лейкемии.

– Извини, Диллон.

– С тех пор прошло уже даже больше чем пять лет. Мне очень жалко, что Клэр так и не пожила в этом чудесном доме. Она умерла за три месяца до смерти моей бабушки.

– И сколько же вы прожили вместе?

– Четыре года. Когда она умерла, ей было всего двадцать семь. Как-то очень странно все получилось. Она прочитала эту старую книжку Эрика Сигала – «Историю любви», а через неосколько недель ей поставили диагноз – лейкемия. За последние годы я несколько раз смотрел фильм, поставленный по этой книге. Ты знаешь, Клэр умирала совсем не так спокойно и безмятежно, как это описал Сигал. Моя жена боролась со смертью изо всех сил. Просто ничего уже нельзя было сделать.

Сэвич ни с кем не говорил так много о Клэр с того самого пня, как она умерла, и то, что он так разоткровенничался, потрясло его. Он резко поднялся, подошел к камину и прислонился спиной к каминной доске.

– Прости, Диллон.

– Ничего, все нормально.

– Ты все еще тоскуешь по ней?

Сэвич взглянул на одну из картин своей бабки, подаренную ему по случаю окончания Массачусетского технологического университета. На ней был изображен сгорбленный старичок француз, рыночный торговец, продающий что-то на ярмарке в небольшой деревеньке неподалеку от Канн, где в шестидесятые бабка Сэвича прожила несколько лет. Затем Диллон озадаченно посмотрел на Лейси:

– Ты знаешь, это очень странно, но я почему-то не могу вспомнить лицо Клэр. В моей памяти оно какое-то размытое, словно на очень старой фотографии. Да, я ощущаю боль, но она стала какой-то приглушенной. Конечно, я тоскую по Клэр. Иногда, читая книгу, вдруг подниму голову и начну что-то ей говорить. Или смотрю футбольный матч – и вдруг покажется, что она вот-вот прикрикнет на меня, чтобы не сходил с ума. Она была фигуристкой, очень хорошей фигуристкой. Но в олимпийскую сборную пробиться так и не смогла.

– Для тебя она то же самое, что для меня теперь Белинда, – заговорила Лейси. – Сначала мне казалось невозможным, чтобы моя боль когда-нибудь утихла, но помимо моей воли она все же пошла на убыль. Теперь, когда я смотрю на фотографии Белинды, мне кажется, что я любила эту женщину когда-то очень давно и где-то очень далеко. Такое ощущение, что это было в какой-то другой жизни и я сама была другой. Иногда в толпе мне слышится, что она меня окликает. Я оглядываюсь, но, конечно же, никогда не вижу ее.

Сэвич сглотнул, чувствуя, что на глаза ему, как когда-то очень давно, наворачиваются слезы.

– Знаешь, в такой ситуации, как у твоей жены, я бы, наверное, тоже боролась со смертью до последнего, – сказала Лейси, глядя на него ясным, спокойным взглядом. – Я бы ни за что не сложила руки и не отошла бы в мир иной просто так. Нет, я бы брыкалась и орала изо всех сил.