Воспоминания - Стил Даниэла

Сирина поспешно бросилась к нему и осторожно стала выталкивать в коридор.

– Пожалуйста, давай поднимемся наверх.

– С какой стати? Я хочу поговорить с Ванессой. Привет, крошка, как прошел твой день?

Ванесса молчала, глаза ее округлились и стали огромными. Василий повернулся к Сирине, все еще стоя в дверях.

– Что ты сделала? Сказала ей, что я пьян? – грубо бросил он ей в лицо.

Сирина, оторопев, заморгала.

– Разве нет?

– Нет, глупая ты задница, я не пьян!

– Василий, – закричала Сирина, – убирайся из комнаты Ванессы!

– Боишься, что я сделаю то, что заставит тебя ревновать?

– Василий! – То был рык матери-львицы.

Василий повернулся и вышел из комнаты. Затем спустился на кухню, взял морозильный контейнер и вернулся в спальню крадучись, словно зверь.

– Хочешь потрахаться? – Он посмотрел на Сирину через плечо, затем открыл контейнер и достал оттуда тарелку с холодной картошкой. Вопрос был скорее риторическим.

Сирине хотелось встряхнуть его, привести в чувство.

– Скажи, ради Бога, что с тобой? Опять принимал свои таблетки?

Он покачал головой:

– Нет. А ты? Приняла?

Говорить с ним было совершенно невозможно. Через несколько минут Сирина ушла к Ванессе и закрылась с ней в ее спальне, где провела всю ночь.

На следующий день Василий проспал до полудня, и когда наконец, спустился вниз, было очевидно, что ему стыдно и что он весь разбит.

– Сирина… – Он посмотрел на нее, терзаемый угрызениями совести. – Мне так неловко.

– Еще бы. – Она холодно посмотрела на него. – Тебе также следует извиниться перед Ванессой. Что же все-таки случилось с тобой прошлой ночью?

– Не знаю… – Он опустил голову. – Выпил несколько рюмок. Наверное, алкоголь как-то странно подействовал. Больше такого не случится.

Но все повторилось вновь. Почти в точности. Один раз на следующей неделе и дважды через неделю. На день рождения Ванессы он пришел в жутком состоянии, а через два дня пропал на всю ночь. За прошедший месяц он совершенно изменился, и Сирина никак не могла понять почему. Василий стал совершенно другим человеком, непохожим на того, с кем она познакомилась. Он стал сердитым, злым, нахмуренным, подозрительным, и подобное состояние находило на него все чаще и чаще. Теперь время от времени он проводил ночь в студии, кричал на Сирину всякий раз, когда она просила его дать объяснения. Еще больше Сирина испугалась, когда за два дня до рождественских праздников пошла к врачу проконсультироваться из-за небольших недомоганий. У нее кружилась и болела голова, тошнило, перед глазами плыли красные круги, случалась бессонница. Все это, как она понимала, было от нервов. Она выматывалась, пытаясь защитить Ванессу от кошмара, и серьезно подумывала о возвращении домой, в Штаты.

– Миссис Арбас, – сказал врач, – не думаю, чтобы проблема заключалась в нервах.

– Нет?!

Неужели что-то серьезнее?

– Вы беременны.

– О Бог ты мой… – Она совершенно не подумала об этом.

Вечером Сирина сидела расстроенная и несчастная, глядя на огонь, пылавший в камине. Василий находился дома, вел себя очень тихо, но ей не хотелось ничего ему говорить. Аборты не были полностью запрещены в Англии, и она пока не решила, как поступить.

– Устала? – Вот уже полчаса Василий пытался завязать с ней разговор, но она только кивала.

– Да. – Она по-прежнему не смотрела на него. Наконец он подошел к ней, сел рядом и прикоснулся к руке.

– Сирина, было так ужасно?

Она повернулась к нему.

– Да, очень. Никак не могу понять. Ты словно сам не свой.

– Так оно и есть. – Он, казалось, знал то, о чем она не догадывалась. – Но я все изменю, обещаю. Я буду здесь с тобой и Ванессой до Рождества, затем кое-куда отправлюсь, и все будет в порядке. Клянусь.

Глаза его смотрели с печалью, в них стояли слезы.

– Василий… – Сирина затравленно взглянула на него. – Что происходит? Я ничего не понимаю.

– Не нужно ничего понимать. Это то, что никогда не должно стать частью твоей жизни.

Сирине хотелось спросить, что он имеет в виду. Наркотики? Но она не отважилась.

– Я позабочусь обо всем, я вновь стану тем, с кем ты познакомилась в Нью-Йорке.

Он нежно погладил ей шею, и Сирине захотелось поверить ему. Ей так его не хватало, она была очень напугана.

– Ты что-нибудь хочешь в подарок к Рождеству?

Она покачала головой. Муж даже не заметил, как плохо она себя чувствовала.

– Почему бы нам просто не побыть дома?

– А как насчет Ванессы?

– Я уже кое-что придумала для нее.

– А как насчет нас? Хочешь пойти на какие-нибудь приемы, вечера?

Сирина покачала головой, равнодушная, отрешенная и несчастная. Василию стало больно смотреть на нее.

– Сирина, дорогая… пожалуйста… все будет хорошо.

Она посмотрела на него, не зная, как быть. Сейчас он такой любящий, такой нежный, такой понимающий. Как же мог он превращаться в совершенно другого человека?

– Почему бы нам не лечь отдохнуть? Ты такая уставшая.

Сирина тихо вздохнула:

– Да.

Решив, что она уснула, Василий поднялся и на несколько часов заперся в ванной. Сирина проснулась, когда Василий вышел оттуда. Она встала, зашла в ванную комнату и вскрикнула. На туалетном столике рядом со скомканной и покрытой пятнами крови тканью лежал шприц, спички и чайная ложка.

– О Боже мой! – вырвалось у Сирины. Она не разобрала толком, что именно увидела, но почувствовала, что это нечто ужасное. Свет внезапно начал медленно меркнуть. Сирина вспомнила слова Тэдди о последней жене Василия… героин… И тут она поняла, что именно лежало у нее перед глазами.

Вдруг Сирина почувствовала, что Василий стоит позади нее, она ощущала его дыхание на затылке. Она повернулась – муж стоял, прислонившись к стене, почти падая, веки его закрылись, казалось, он вот-вот умрет. Охваченная ужасом, Сирина, отпрянула от него. Василий двинулся к ней, нечленораздельно бормоча что-то по поводу того, что она подглядывает и следит за ним. Объятая ужасом, Сирина бросилась вон из комнаты.

Накануне Рождества Сирина сидела за столом напротив Василия. Ее лицо было бледным, когда она ставила чашку с кофе на стол, руки заметно дрожали. В столовой они были одни. У Василия был вид, словно его только что набальзамировали, он сидел скованный, избегая встречаться взглядом с Сириной.

– Хочу, чтобы ты знал: сразу после Рождества, на следующий же день, я еду в Штаты. Я бы уехала сегодня же вечером, но не хочу расстраивать Ванессу. Прошу тебя, не приближайся ко мне до отъезда, и все будет хорошо.

– Я отлично понимаю тебя. – Василий стыдливо опустил голову. Сирине хотелось убить его за все те мучения, которые он причинил, которые продолжал причинять как самому себе, так и ей. У нее даже не было времени подумать о том, что происходило в ее собственном теле, за целый день не нашлось ни единой минуты. Видимо, придется подумать об аборте там, в Нью-Йорке, может быть, Тэдди поможет. Ей не хотелось терять здесь понапрасну время. Сирине просто хотелось уехать домой.