Ложе из роз - Стоун Кэтрин

«Если все это не ложь», – мысленно добавила Кассандра. Он замечательный, но Хоуп она не нужна, а Чейзу и подавно. А вдруг Элинор все-таки права и она не будет здесь лишней?

– Чейз – удивительный человек, Кассандра. Он чудесный брат, чудесный друг и внук, чудесный винодел.

Я знаю, Элинор. И дело не в нем, а во мне. Во мне. Неужели это так непонятно?

Но Элинор это понятно не было. И вовсе не потому, что ее зрение сказочной крестной оказалось несовершенным. Она не замечала трагических недостатков внешности Кассандры, потому что Элинор Мак-Брайд не была ни сказочной крестной, ни миссис Санта-Клаус. Она была просто доброй и хорошей женщиной и теперь терпеливо ждала ответа Кассандры.

Кэсс пробормотала что-то невнятное, выражающее согласие со словами Элинор, но сделала это, скорее, из вежливости, потому что вовсе не была убеждена в ее правоте.

– Вы знали Чейза с рождения?

– Не совсем так, но добрых восемнадцать лет, пожалуй. Чейзу было восемь, когда родилась Хоуп. Хотите расскажу, как мы познакомились?

Элинор не стала дожидаться ответа Кассандры; должно быть, она приняла ее молчание за согласие или почувствовала, что Кассандре это интересно. Без суеты добрая женщина направилась к платяному шкафу, вынула из него несколько вешалок и посмотрела на Кэсс, после чего устремила коварный взгляд на постель, где прямо на одеяле стояли дорожные сумки Кассандры. Давно выцветшие, они были похожи на армейские вещевые мешки из грубой ткани, какие носят солдаты-десантники под стать своим камуфляжным костюмам.

– Почему бы вам не распаковать вещи и не повесить их в шкаф?

Была ли Элинор настоящей сказочной крестной или только притворялась, но на Кэсс ее слова оказали магическое воздействие. Совершенно против воли ее ноги шагнули к постели, а руки потянулись к мешкам на одеяле.

– О! Это так подойдет для сегодняшнего вечера, – раздался возглас Элинор, когда Кассандра извлекла из сокровищницы свое праздничное оперение – лиловый комбинезон с широким кушаком.

В течение нескольких минут Кэсс оставалась беспомощной и послушной марионеткой в руках Элинор. Впрочем, она не чувствовала от этого никакой неловкости; напротив, ее руки, полностью подчинившись воле Элинор, проворно распаковывали вороха пышных юбок и прозрачных блузок всех цветов и оттенков, как будто она уже принадлежала к кругу людей, живущих здесь, стала одной из них.

И все же ей были непонятны причины, по которым Элинор так настаивала на ее присутствии.

– Вы собирались рассказать мне, как познакомились с Чейзом.

И какой он замечательный, этот человек, не верящий, что я друг Хоуп, и желающий, чтобы я уехала отсюда поскорее и навсегда…

– О да. Мой муж… – Элинор запнулась, словно погружаясь в воспоминания.

– Его звали Эндрю, – мягко напомнила Кэсс. – Хоуп мне рассказывала.

– Да? Рассказывала? Хоуп его помнит?

– Ну конечно.

– Вы славная девушка, Кассандра Винтер. Но ведь Хоуп было всего четыре года, когда она в последний раз видела моего Эндрю. Как она может его помнить?

– И все же помнит. Она рассказывала, какими счастливыми были те времена.

Элинор, пытаясь овладеть собой, помолчала, потом начала свою историю.

– Да, это и правда были счастливые времена. Я никогда, должно быть, не пойму, почему Жан-Люк Тесье решил включить нас с Эндрю в круг своей семьи. Но он это сделал, и я всегда буду ему благодарна.

– Жан-Люк? – эхом отозвалась Кассандра. – Это был их дед?

– Да. Чейз называл его «гран-пер», по-французски «дедушка». Его ласковое прозвище стало теперь известно всем в стране винограда и виноделия.

Мы были здесь новыми людьми. Эндрю работал главным редактором в местной газете, а я пекла пироги и торты, готовила изысканные десерты, которые потом продавала в городе. У нас не было детей, хотя мы очень старались ими обзавестись. Эндрю клялся, что никогда не делился своей печалью с Жан-Люком, который в то время был всего лишь случайным знакомым. Но уж не знаю почему, когда родилась Хоуп – и как оказалось, должна была прожить здесь некоторое время, – гран-пер начал приглашать нас в свои владения, и мы постепенно стали членами его семьи. Как только у нас выдавалась свободная минутка, мы оказывались здесь, с гран-пером и его внуками.

Элинор задумчиво смотрела на ярко-синюю блузку, которую держала в руках, словно в яркости и ослепительности этой вещи отразились те счастливые дни.