Ложе из роз - Стоун Кэтрин

Когда Кэсс наклонилась, чтобы получше рассмотреть их, пышная завеса ее янтарных волос упала ей на глаза, не давая взгляду ласкать эти изящные вещицы. Она поставила стакан с вином на стойку, потом, подхватив непокорные пряди, отвела их назад; они упали ей на плечи. И тут нежные, но властные пальцы пленили ее буйные волосы и удержали эту янтарную гриву.

– Вам нравятся бокалы на ножках? – негромко спросил Чейз за ее спиной.

– Да, – едва слышно выдохнула Кэсс.

– Они выполнены художницей Джейн Периш.

Джейн Периш. Удивительная художница, если, конечно, не сравнивать ее талант с талантом того, кто создал это шелковистое облако расплавленного золота. Золотое облако, казалось, трепетало в его руках, и желание узнать всю правду о Кассандре Винтер стало еще сильнее.

– Я заказал Джейн расписать целую коллекцию бокалов для шампанского к нашему столетнему юбилею в сентябре. Каждый гость сможет захватить один такой бокал на память, включая и вас, Кассандра, если вы еще будете здесь.

Голос у него был чуть хрипловатый, но теплый и приветливый. Может быть, он и вправду хотел, чтобы она осталась? Теперь. Потом. Навсегда…

– Я не уеду.

– Вот как?

Теперь в его голосе ей слышалась насмешка, возможно, досада, и она тотчас же очнулась от своего сна наяву. Мир вокруг нее, только что окрашенный в розовые тона, стал вдруг серым, как его глаза.

Кассандра выпрямилась и стремительно обернулась; ее волосы, не удерживаемые более его рукой, метнулись вслед.

– Неужели вы и вправду думаете, что у меня могли быть какие-нибудь тайные мотивы? Вы не верите в мою искреннюю дружбу с Хоуп?

Я не хочу верить ни в какие тайные мотивы, но должен быть уверен в тебе.

– У меня есть основания беспокоиться.

Почему? О, почему?

Ей хотелось закричать. На самом деле она знала почему. Чейз Тесье сумел заглянуть ей в душу и догадался о ее лжи.

– Хоуп очень туманно говорила о вас. Она пыталась защитить…

– Защитить от меня?

– Да.

– Намекаете на то, что вы мне так ничего и не скажете?

Хор в душе Кассандры снова запел:

«Это твой шанс, твой единственный шанс».

Но теперь звучание его не было веселым, скорее, задумчивым и печальным.

Это твой шанс, твой единственный шанс, единственный шанс! Расскажи ему всю правду о себе!

– Мы встретились на рассвете в саду скульптур. Хоуп никогда не бывала там прежде, но я туда часто приходила. Просто посмотреть, как первые лучи солнца ласкают статуи и те постепенно словно возвращаются к жизни. Я чувствовала себя несчастной, и Хоуп предложила мне помощь.

– Итак, Хоуп стала вашим другом.

– Да, она предложила мне свою дружбу.

– Вы были несчастны, – задумчиво повторил Чейз. – Почему? Может быть, это из-за ваших родителей?

Нет, конечно, нет.

У нее не было оснований оплакивать своих вымышленных родителей и их фиктивную смерть. Ложь ее появилась на свет раньше, чем она познакомилась с Хоуп и узнала о гран-пере, о его смерти, когда Хоуп было всего четыре года, и о смерти Френсис, когда Хоуп исполнилось семнадцать. А что было бы, если бы она рассказала Чейзу об удивительном, немыслимом, невероятном совпадении? Об этой придуманной ею и потому несуществующей связи? Она нуждалась в своей лжи и в этой связи. Ей было необходимо стать другой личностью, надо было начать все сначала, придумать себе другую биографию.

Но признаться Чейзу во лжи было немыслимо. Встретив жесткий серебристый взгляд, Кассандра сказала:

– Я чувствовала себя очень несчастной, вот и все. Я не думала о своих родителях. Я не сокрушалась о том, что мне еще не удалось подцепить богатого наследника, и я вовсе не золотоискательница. Тогда я просто пошутила. Если бы вы знали меня получше, то мысль о том, что я могла искать какого-нибудь богатого мужчину, чтобы он содержал меня, показалась бы вам нелепой…

– Потому что я…

– Потому что я никогда не выйду замуж.

– Ну а это почему?

Потому что никто не пожелает взять меня в жены.

– Из-за однообразия супружеской жизни, из-за монотонности…

Чейз долго и внимательно смотрел на нее – гордую, яростную, хрупкую женщину со столь широким сексуальным опытом, что она уже знала: один мужчина никогда не удовлетворит ее. Нет-нет, она не была скромной серой птичкой, и, уж конечно, ему просто показалось, что это ослепительное, сверкающее существо затрепетало от одного его прикосновения.