Золотой мираж - Майкл Джудит

— Они все очень разные и очень красивые, — сказал он, перевернув последний лист. — А большинство косметических упаковок совсем не такие, правда ведь?

— Нет, большинство из них выглядят так, словно их вынесли прямо из лаборатории, так что именно этого чаще всего не хватает большинству компаний. Но ведь неважно, сколько научных изысканий потребовалось провести перед производством, в пользовании косметикой по-прежнему остается много волшебства и какого-то ри-гуала — большинство людей пытаются убедить себя, что то, что они покупают, совершит для них любые чудеса, которые они только пожелают, а эта убежденность начинается тогда, когда они берут баночку, бутылочку или тюбик с утра, и ощущают ее материал и форму, прежде чем открыть. Вот с чего начинаются их фантазии. Я думаю, они хотят, чтобы с этого начиналась и красота.

— Вы думаете — что это фантазии, когда люди пытаются убедить себя, что нечто подействует должным образом?

— Большей частью так. — Клер бросила взгляд на свои рисунки. — Вы собираетесь спросить, как я могу помогать приманивать людей, чтобы они тратили деньги на то, во что я не верю?

— Я бы не выразил это так грубо.

— А как бы вы сказали?

— Я спросил бы вас: насколько важны, вы думаете, эти фантазии для людей, и не поэтому ли вы вкладываете так много энергии и мастерства в ту работу, что делаете.

— Ваш вопрос гораздо интересней, чем мой. — Клер взяла карандаш — мне знаком этот инстинкт, подумал Алекс, нам обоим лучше размышляется с карандашом в руках — и пролистнула свои чертежи. — Я думаю, что фантазии — это основа нашего благополучия, — сказала она тихо. — Вот почему я покупала лотерейные билеты: это была игра с самой собой, фантазия, нечто вроде искорки в очень спокойной жизни. Я думаю, что лучший дизайн всегда имеет какое-то отношение к фантазии. Но причина того, что я вкладываю все, что имею в эти рисунки, в том, что я не думаю о продукте, когда рисую контейнер для него. Я просто люблю дизайн. Я обнаружила это, когда бросила свою работу. Я скучала по ней. Возникла пустота, и поначалу я не знала, отчего так. Но как только я снова начала заниматься дизайном, то поняла, что пустота была тем самым местом в душе, которое я перестала" заполнять, создавая красоту.

Алекс кивнул, почти самому себе. Возникла пустота. Он тоже знал это. Он ощущал ее каждый день, когда не писал, не мог писать книг, которые так любил писать. Пустота. Нужда, которую не удовлетворит ничто иное.

— Что ж, вы создаете красоту, — сказал он наконец. — Я очень рад, что вы смогли к этому вернуться.

Расслышав боль в его голосе, Клер быстро взглянула на него:

— Может быть, вы тоже вернетесь, — поспешно сказала она. Затем, давая ему время, она отвернулась и возвратилась к своему стулу. — И еще кое-что сегодня произошло. Мне позвонили, когда я была в «Эйгер Лэбс» — от президента сети ресторанов; очевидно, Квентин показал ему копии одного-двух моих предварительных набросков, и теперь он хочет, чтобы я занялась дизайном рекламных брошюр и меню для его ресторанов. Он говорил о новом фарфоре и стекле. Я никогда этим не занималась.

— Так вы согласились?

— Я сказала, что поговорю с ним, когда закончу эту работу. Мне это нравится, но если я соберусь работать на другие компании, то придется думать о помощи секретаря и дизайнеров, а это означает создать свою собственную фирму. Я не уверена, что прямо сейчас способна на это.

— Вам хочется еще немного позабавляться. Она улыбнулась:

— Думаю, так. Мне нравится, когда я могу делать то, что хочу.

— И еще вы любите дизайн.

— Да, и если мне повезет, я смогу рассматривать и выбирать.

Алекс сел снова рядом и, вытащив маленький диктофон, нажал на кнопку включения.

— Что вы чувствуете, когда работаете, теперь уже не для того, чтобы себя обеспечивать?

— Я чувствую большую уверенность в себе, — сказала она тут же. — Я думаю, самая большая проблема в работе на кого-то еще в том, что нет времени за работой подумать, что ты делаешь, и как это делать лучше. А когда люди начинают об этом размышлять, их обвиняют в мечтательности. Вы счастливы: у вас таких проблем нет, вы работаете на себя и можете тратить много времени на обдумывание.

— Да. Больше всего я смотрю, думаю, мечтаю, и только потом пишу. Но отдача есть — если мысли приходят хорошие, то и писание удается. Вы еще не рассказали мне, почему вы решили снова начать работать.

— Чтобы знать, к чему я принадлежу, — сказала Клер, неожиданно угрюмо. — Иногда, когда я бродила по Нью-Йорку с подругами по магазинам. Напротив. Дело было только в том, что когда я этим занималась, то начинала чувствовать себя бездельницей, праздношатающейся, и мне становился нужен якорь. Когда Эмма росла, она была моим якорем, даже больше, чем работа. Но наши жизни так изменились… а где сейчас Эмма? Она сказала, что будет с утра дома, и поговорит с вами.