Золотой мираж - Майкл Джудит

Клер проследила, как он удалился в гостиную.

— Почему все вокруг так нервничают? — спросила она.

— Пойдем-ка вот сюда, — сказала Джина и провела ее вниз в маленькую каморку с пятнистым леопардовым ковром и резной зеленой, обитой бархатом кушеткой. В мраморном камине горел огонь, и тяжелые, с бахромой шторы были задернуты. Джина подбросила дров в огонь, немного пошуровала там, а затем сказала:

— Давай сядем. Ты уверена, что не хочешь выпить? — А может потребоваться? — спросила Клер. — Что случилось?

— Ну, я просто хочу, чтобы ты знала обо мне и Хей-ле, — Оказала Роз. — Если тебе охота узнать, почему он так взволнован, так это из-за того, что его последняя подружка позвонила этим утром из Нью-Йорка и потребовала объяснить, почему я отказываюсь давать Хейлу развод, чтобы он мог жениться на ней. Я сказал ей, что никаких проблем нет, если она хочет выйти за Хейла, она может уже начинать подготовку.

— Ты разводишься, — сказала Клер. — Я очень тупая или что? Я не замечала, что к этому идет.

— Ты не тупая, Клер, ты видишь гораздо больше всех остальных. Но никто нЪ замечал, что к этому все идет. Я думала, что, вероятно, такое когда-нибудь случится, но ручаться за это не могла, да и Хейл ничего не гарантировал. Но он и не будет. Он говорит всем своим женщинам, что я с ним не разведусь — это его мера предосторожности.

— Но что-то случилось? — спросила Клер. — Почему ты решилась именно теперь?

— Когда уже смогла. Я собираюсь сказать ему сегодня, когда…

— Он не знает?

— Ну, возможно он и способен различать то, что написано на стене, но если ты имеешь в виду — не говорила ли я ему, то — нет. Но скажу, сегодня, когда вы разъедетесь по домам в свои мирные постельки.

— И что ты будешь делать потом?

— Останусь здесь, в моем самом любимом доме. Этот дом мой, ты знаешь, и Хейл всегда на это обижается. Сначала он обижался на то, что я провожу здесь все время: он хотел чтобы я была в городе вместе с ним. Но затем он начал свои похождения — а это было лет десять назад, когда оба наших ребенка уже уехали — и тогда ему стало наплевать, где я. Но ему не нравилось, что я вкладываю в ферму деньги: он всегда думал о них, как о наших, хотя я и держу их на своем счете. Может быть, он ожидал, что я ему их все завещаю. Но это не значит, что он считал, будто я не переживу его. Или что он вообще об этом задумывался.

— Звучит весьма неприятно, — заметила Клер.

— Ну, если так, то значит, я преувеличиваю. Мы действительно жили неплохо. У нас даже не было ссор в последнее время — я не помню, когда они вообще были. Мы даже не поссорились, когда сегодня утром позвонила эта тупица. Может быть, в этом одна из проблем. Никто из нас не тревожится о другом настолько, чтобы мы могли поссориться. Во всяком случае, я остаюсь здесь, и живу здесь. Мне нравится, а Джина помогает мне тут справляться с делами, и я чувствую себя намного лучше, чем раньше.

Она почти вызывающе взглянула на Клер.

— Я рада, — сказала Клер, раздумывая, как странно то, что Роз, похоже оправдывается за этот развод, как будто они оказались в прошлом веке, а не в нынешнее время, когда все, кого они знали уже развелись по разу или больше. — Я сделаю все, чтобы тебе помочь.

— О, мне нужна только любовь и поддержка — вот и все, прямо сейчас. А с тобой и Джиной я буду в полном порядке. И я надеюсь, что Эмма не станет думать обо мне хуже. То есть, я имею в виду, она была здесь только один раз, но мне хотелось бы, чтобы она приезжала часто и на самом деле поучилась езде, а, если она решит, что здесь что-то изменилось…

— Думать о тебе хуже? Конечно, она не станет. Боже правый, Роз, я сама в разводе; Эмму нелегко удивить тем, как нынче живут люди. И она будет любить тебя ничуть не меньше, чем раньше. Если, конечно, у нее найдется время подумать о ком-нибудь, кроме Брикса.

— Она вообще с ним много встречается? — спросила Роз..

— Она никогда не встречается с ним чаще раза в неделю или в десять дней, пару раз это случалось — в две недели. Но когда она не с ним, то замыкается и думает над его молчанием, или над тем, что он сказал, или не сказал на последнем свидании, или на тему еще чего-нибудь, что ее тревожит в нем. Иногда я думаю, что она боится. Не того, что он ее бросит, хотя я, уверена, она и этого боится тоже, но чего-то более серьезного. Я не знаю, что это может быть, но я чувствую.

— Она совсем с тобой об этом не говорит? — спросила Джина.

— . Она пыталась пару раз, но так, как будто она была заранее уверена, что я буду его бранить, а ей не дам и слова вымолвить. Думаю, что она права — я буду его ругать. Ты ей сказала, чтобы она поговорила со мной?