Змей-искуситель - Смит Дебора

Я кивнул охране у ворот. Они кивнули в ответ и приготовились пропустить меня. Но я задержался на тротуаре, хмуро разглядывая толпу туристов, мельтешащих у высокой чугунной ограды. Они с любовью смотрели из-за решетки на символ нации.

— Нам следовало бы разбить побольше лужаек и посадить яблони в эти бетонные кадки, — буркнул я охране.

— Простите, полковник?

— Яблони надо было посадить. Типичный американский плод. Яблони встречают каждого радушно. Людям бы это понравилось.

Они обменялись осторожными взглядами.

— Все в порядке, сэр?

Нет, ничего не было в порядке!

Темное, неопределенное нечто, следившее за мной из темноты, наконец заявило о себе.

Волосы шевельнулись у меня на затылке за секунду до того, как я увидел его. Это был огромный рыхлый мужчина, фунтов в четыреста весом и на добрых шесть дюймов выше меня ростом. Настоящий бугай в мешковатых камуфляжных штанах и старой армейской куртке, которую он расставил кусками коричневой материи, так что она оказалась великовата даже для него. Темные грязные волосы лежали у него на плечах, черная густая щетина не улучшала впечатления. У него было гневное, страдальческое и одновременно смущенное выражение лица, а в глазах было нечто такое, что любой отвел бы взгляд.

«Возможно, это ветеран, — подумал я. — Не слишком стар, чтобы успеть повоевать во Вьетнаме. Но это могла быть и операция в Персидском заливе. А может, это обычный несчастный сумасшедший, воевавший только в своем воображении». Внезапно он принялся размахивать руками, распугав туристов, а потом запрокинул голову и крикнул, обращаясь к небу:

— Я сейчас взорву эту проклятую ограду! Я пройду по моей земле, зайду в мой дом и увижу президента!

У меня есть право! У меня есть власть! Я не хочу никому причинить вреда! Отойдите в сторону! Смотрите!

Мужчина распахнул куртку и повернулся к людям. Он был перепоясан пакетами, в которых могла оказаться мощная взрывчатка или безобидная глина.

Туристы закричали и бросились врассыпную.

— Держитесь от меня подальше! — крикнул мужчина охранникам. — У меня еще есть вот это!

Он потряс правой рукой. Огромный нож мясника выскользнул из грязного залатанного рукава. Он схватил его за рукоятку огромной ладонью размером с блюдце и погрозил агентам длинным лезвием. Его рука дрожала.

— Отойдите подальше, и я вас не раню! — приказал он охране и в упор посмотрел на меня. Его глаза наполнились слезами. — Отойди! — простонал он.

Я подумал, что бедный псих не угрожает нам. Он старался защитить нас от самого себя. Я кожей почувствовал его боль.

У меня за спиной охранники достали оружие и начали по рации просить помощь. Я знал, что должно произойти. Они прикажут ему бросить нож, а когда сумасшедший их не послушается, они прострелят ему колени. Если он слишком накачан наркотиками, или совсем не в себе, или просто слишком упрям, чтобы лечь на землю ради собственного спасения, они выстрелят снова и убьют его.

И я вдруг понял, что не могу этого допустить.

Я медленно пошел к нему. Охрана заволновалась.

— Полковник! Сэр! Вернитесь, сэр!

Я поднял руку, призывая их замолчать, и вступил на границу между светом и тьмой, в тень, поглотившую эту огромную отчаявшуюся душу.

— Что это ты делаешь, парень? — крикнул он. Его голос сорвался.

— Ты будешь говорить, а я послушаю.

Мужчина смотрел на меня целую минуту, потом устало махнул ножом и начал рассказывать мне свою историю. Сначала медленно, потом все быстрее. Слова лились из него потоком. Краем сознания я слышал вой сирен вдалеке, напряженные переговоры охранников у меня за спиной, шорох подошв, когда агенты в штатском и в форме рассредоточивались по улице неслышной походкой охотников. Я знал: стоит ему сделать хоть одно неверное движение, он умрет.

Нет, я ему не позволю.

В том, что он говорил, не было большого смысла. Он не выдвигал глубоких идей, не предлагал гениальных планов, не называл себя, не говорил, кто он, откуда и почему решился на публичное самоубийство. Я слышал в его словах только горе, удивление, горечь и страх. Он говорил о безликих вещах, которые живут в темноте вместе с ним, со мной, со всеми нами. Он был душой всех тех, кого я убил в сражениях, правых или неправых. Он был наемным убийцей из Чикаго. Он был отцом, которого я никогда не знал, братом, которого я мог иметь. Частью его был Дэви Тэкери, и частью его был я сам.

Этот сумасшедший был смертью и искуплением.