Змей-искуситель - Смит Дебора

— Хейвуд Кении, ты жалкий мозгляк, бесхребетный лгун, мерзкий сукин сын! — громко сказала я.

В баре повисла мертвая тишина. Кении посмотрел на меня и от удивления открыл рот. К этому времени я уже стояла с ним рядом. Элемент неожиданности. Я должна была двигаться быстро.

— Меня зовут Хаш Макгиллен Тэкери.

— Господи! — выдохнул он.

— Не проси о помощи, ты, отброс человечества. Уже поздно.

Я хлестнула его по голове яблочным прутом так, что он едва не упал.

— Это тебе за то, что ты наговорил о моей семье. — Я снова хлестнула его. — Это тебе за то, что ты наговорил о семье Джекобс, потому что они тоже моя семья. — Еще удар. — А это за то, что ты назвал Ника Якобека убийцей и выставил его на посмешище.

Кении наконец встал, уклоняясь от ударов, прикрыл голову руками и попытался забиться в угол алькова.

— Кто-нибудь помогите мне! — пискнул он. Один ведущий колонки крупной газеты написал потом, что этот писк страха стал похоронным звоном по его карьере ведущего. Нельзя вещать о политических интригах и при этом прятаться в алькове модного ресторана от разъяренной матери, хлещущей тебя фальшивыми яблоневыми ветками. Его прихлебатели разбежались, как разбегаются жуки, если поднять камень. Я бы не удивилась, если бы они оставили на сверкающем паркетном полу навозные катышки.

Я отпихнула пустые стулья в сторону и загнала Кении в угол. Еще удар.

— Это за то, что ты плюешь на весь мир со своей башни из слоновой кости, когда такие, как Якобек, защищают этот мир! — Удар. — И, наконец, это за то, что ты злоупотребляешь свободой слова и превращаешь жизнь достойных людей в ад ради своего грязного, недостойного шоу. — Удар, удар, еще удар.

После этого Кении упал на колени, прикрывая голову руками, — воплощенное смирение и унижение. Я посмотрела на него с высоты своего роста, как кошка смотрит на мышь, которая перестала шевелиться.

— Ты меня чертовски утомил, — объявила я и швырнула в него ветку.

Я развернулась и посмотрела на собравшуюся толпу. Все вскочили со своих мест. В задней части зала люди вскарабкались на столы, чтобы лучше видеть. Я видела много любопытных лиц. Раздались сдержанные аплодисменты.

— Если вы аплодируете мне искренне, — обратилась я к присутствующим, — тогда это дорогого стоит. Не слушайте его шоу! Говорите людям правду, которая скрывается за его ложью! И не смейтесь над несчастьями, которые Хейвуд Кении навлекает на других. Сегодня он говорил обо мне и моих близких. Но завтра Кении может взяться за вас и вашу семью.

Люди расступились. Риторика с южным акцентом и немного сумасшедшего блеска в глазах всегда заставят людей расступиться. Я вышла на холодную улицу, гадая, не арестуют ли меня за нападение на национальную медиа-знаменитость, прежде чем я доберусь до аэропорта. Несколько ошарашенная, я свернула за угол и наткнулась на высокую мускулистую женщину в спортивном костюме.

Люсиль!

— Я приехала в Вашингтон как раз тогда, когда вы уезжали, — объяснила она. — Президент попросил меня присмотреть за вами. Так что я тайком следовала за вами от самой больницы.

— Мне неприятно тебе говорить, но у меня проблемы. Я только что отхлестала яблочным прутом Хейвуда Кении. На публике, при свидетелях.

— Я знаю, — Люсиль взяла меня под руку и махнула в сторону темного седана, стоявшего чуть дальше. — Все это время вас охраняли. Мы предполагали, что вы поедете к Кении. Честно говоря, миссис Джекобс сказала, что готова поспорить на деньги. У нее хороший инстинкт.

— Эдвина — любящая мать и дикая женщина. Так же, как я. Она знает, что по некоторым счетам надо платить.

Еще один агент возник словно из воздуха и распахнул передо мной дверцу. Люсиль втолкнула меня в машину и села рядом.

— Обратно в аэропорт, — приказала она водителю, потом посмотрела на меня. — Президент и миссис Джекобс сказали, что будут лично представлять вас в суде, если против вас будут выдвинуты обвинения в нападении.

— Эдвина это сказала?! До того, как отчистила костюм от гнилого яблочного пюре, или после?

— После. И знаете, Хаш, я, конечно, пристрастна, как ваша будущая невестка, но все-таки… — Люсиль откашлялась. — Вы только что заняли место рядом с полковником в моем пантеоне героев.

Я покачала головой.

Герои не бывают такими одинокими.

Глава 20

Я проснулся с чувством, что у меня внутри что-то изменилось. И не только потому, что мне заштопали легкие и порванные артерии. Нет, произошло что-то более серьезное. Я ощутил странную легкость.