Рожденный очаровывать - Филлипс Сьюзен Элизабет

– У тебя нет ни малейших причин жить в этом склепе, – убеждал ее Дин на следующий вечер во время ужина в «Барн грилл», – тем более что придется каждый день работать на ферме. Я знаю, как тебе нравится кибитка. Я даже готов установить в ней биотуалет.

Она хотела жить в кибитке. Хотела, засыпая, слушать стук дождевых капель по крыше, тонуть босыми ногами в мокрой траве по утрам, проводить ночь в объятиях Дина. Хотела всего, что будет возвращаться и терзать ее, когда она уедет.

Так и не глотнув пива, она отставила кружку.

– Ни за что не откажусь от удовольствия видеть Ромео, каждую ночь взбирающегося на мой балкон, чтобы получить свою долю сладостей.

– Кончится тем, что я сломаю шею, пытаясь получить свою долю сладостей.

– А вот это сомнительно.

Без ведома Ромео она попросила Чанси Кроула, выполнявшего также обязанности городского мастера на все руки, укрепить перила.

Возле стола появилась Сил, которой не терпелось знать, как идут дела с проектом развития города. Пришлось сообщить ей о полной невозможности заставить Ниту согласиться на какие-либо перемены.

Блу еще раз попыталась убедить Сил в своем полном бессилии.

– Поймите, если я говорю, «черное», она тут же отвечает «белое». Каждый раз, пытаясь затеять разговор на эту тему, я только ухудшаю ситуацию.

Сил стащила со стола ломтик жареного картофеля и зазывно вильнула бедрами, едва Трейс Аткинс завел «Хонкитонк Бадонка-донк».

– Вам необходимо выработать позитивную установку к нашему плану. Скажите ей, Дин. Скажите, что без позитивной установки ничего невозможно добиться.

Дин окинул Блу долгим суровым взглядом.

– Вы совершенно правы, Сил позитивная установка – ключ к успеху.

Блу подумала о фресках. Рисовать их – все равно, что сдирать с себя кожу, не те лохмотья, что слезают с тебя после солнечного ожога, а живую, сочащуюся кровью...

– Вы не можете сдаться, – настаивала Сил, – тем более что весь город на вас полагается, вы наша последняя надежда.

После ухода Сил Дин переложил недоеденный кусочек жареного окуня со своей тарелки на тарелку Блу.

– Хорошо еще, что люди так заняты, доводя тебя, что совершенно перестали обращать на меня внимание, – заметил он. – И теперь наконец я могу спокойно поужинать.

Но в этот же вечер Карен Энн опять подловила Блу в туалете. Здесь Карен Энн больше не подавали спиртного, что, однако, не улучшило ни ее характера, ни настроения.

– Мистер Важное Дерьмо перетрахал уже половину города за твоей спиной. Надеюсь, тебе это известно.

– Еще бы! Надеюсь только, ты знаешь, что я трахаю Ронни за твоей.

– Сука!

– Когда же ты поумнеешь, Карен Энн! – бросила Блу, вытаскивая бумажное полотенце. – Это твоя сестра украла «Транс-М». Не я. Я – та, что отпинала тебя в задницу. Помнишь?

– Только потому, что я была пьяна, – вызывающе подбоченилась Карен Энн. – Так ты уговоришь старую ведьму? Мы с Ронни хотели открыть рыболовный магазин.

– Что я могу сделать? Она меня ненавидит!

– И что из того? Я тоже тебя ненавижу. Но можешь же ты подняться выше этого, чтобы помочь другим людям?

Блу сунула мокрое полотенце в руки Карен Энн и вернулась к столу.

* * *

В последний день июня Блу загрузила все свои принадлежности в багажник машины Дина, выехала из гаража Ниты и направилась на ферму. Вместо того чтобы бежать из Гаррисона, она подрядилась писать фрески!

Блу так нервничала, что ничего не ела за завтраком, но желудок продолжал неприятно сжиматься.

С тяжелым сердцем она внесла вещи в дом. При взгляде на пустые стены ладони повлажнели.

Пока она устраивалась, все, кроме Дина, заглядывали в комнату. Появился даже Джек. За последние несколько недель она видела его десятки раз, но все же немедленно споткнулась о стремянку.

– Простите, – извинился он. – Я думал, вы слышали, как я вошел.

– Безнадежно, – вздохнула она. – Я обречена позориться и выглядеть дурочкой всякий раз при вашем появлении.

Джек ухмыльнулся и обнял ее.

– Класс, – пробормотала она. – Теперь мне просто нельзя стирать футболку, а она – моя любимая.

После его ухода она прикрепила к дверям и окнам свои рисунки, чтобы сверяться с ними во время работы, после чего принялась делать наброски серым карандашом: холмы и лес, пруд, клочок скошенного пастбища. Обозначив палисадник, она выпрямилась, услышала шум мотора и выглянула во двор.

– Господи Боже на небесах!

Выбежав на крыльцо, она увидела Ниту, выбиравшуюся из красного «корветта». Должно быть, Эйприл тоже услышала шум, потому что материализовалась за плечом Блу и тихо выругалась.