Рожденный очаровывать - Филлипс Сьюзен Элизабет

Глава 23

Блу осторожно нанесла румяна на скулы. Нежно-розовый оттенок дополнял новую блестящую губную помаду и темную тушь. Она также подчеркнула карандашом контур глаз и нанесла на веки серебристо-серые тени.

Ничего не скажешь, выглядит она классно!

Подумаешь, большое дело. Речь идет о гордости. Не о красоте. Ей нужно кое-что доказать Дину перед отъездом из Гаррисона. Выходя из ванной, она заметила пустую коробку из-под теста на беременность, которую сама швырнула в мусорную корзину вчера утром, после того как убрался Дин. Итак, она не беременна. Превосходно. Лучше некуда. Невозможно воспитывать ребенка при таком бродячем образе жизни! Наверное, она вообще не станет матерью, и это тоже неплохо. Во всяком случае, она никогда не смогла бы заставить ребенка пройти через то, что испытала в детстве сама.

И все же внутри образовалась сосущая пустота. Еще один крах, который следует пережить.

Блу направилась в комнату Ниты. Подол сарафанчика, купленного специально для вечеринки, доходил до колен. Сарафан был солнечно-желтым с воланом на подоле и тугим корсажем, подчеркивавшим бюст. Новые фиолетовые босоножки завязывались на щиколотках изящными атласными ленточками. В тон им были и сережки, подаренные Дином и как нельзя лучше подчеркнувшие сверхженственность платья.

Нита, сидя перед зеркалом, накладывала на лицо последние штрихи. Гигантский платиновый парик, длинные бриллиантовые серьги-подвески и просторное светлое платье-кафтан^[35] делали ее похожей на карнавальную платформу, представленную на парад владельцами борделя для престарелых, но впечатление каким-то образом получалось достаточно внушительное.

– Вперед, солнышко, – объявила Блу с порога, – и не забудьте изобразить удивление.

– Для этого достаточно посмотреть на тебя, – съязвила Нита, оглядывая Блу.

– Просто сейчас самое подходящее время.

– О нет, подходящее время настало примерно два месяца назад!

Блу протянула ей руку, но Нита взбила ей волосы.

– Послушай ты меня с самого начала, Гэрм давно бы сделал из тебя конфетку!

– Послушайся я вас, уже была бы блондинкой.

– Уже и предложить нельзя! – фыркнула Нита.

У Гэри чесались руки добраться до Блу с той ночи, когда они встретились в «Барн грилл». И едва она уселась в его кресло, он укоротил ей волосы до ушей, выстриг несколько кокетливых прядей так, чтобы они подчеркивали ее огромные глаза, а также подстриг затылок лесенкой. В результате получилась асимметрия, необыкновенно шедшая Блу. На ее взгляд, даже слишком. Но зато она разительно преобразилась.

– Нужно было с самого начала привести себя в порядок, хотя бы ради футболиста, – зудела Нита. – Тогда он наверняка бы принял тебя всерьез.

– Он и без того принимает меня всерьез.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я. А вдруг он влюбился бы в тебя? Еще сильнее, чем ты – в него?

– Я схожу по нему с ума. Но не влюблена. Это большая разница. Я ни в кого не влюблялась.

Но Нита искренне не понимала. Зато Блу могла покинуть город с высоко поднятой головой, убедившись, что Дин, взглянув на нее в таком виде, ощутит хотя бы легкое сожаление.

Блу повела Ниту к выходу. Пока она выезжала из гаража, Нита проверила, не стерлась ли помада.

– Тебе должно быть стыдно за то, что позволила своему футболисту прогнать тебя из города. Твое место здесь, в Гаррисоие. И нечего шляться по всей Америке.

– Мне не на что жить в Гаррисоне.

– Я уже сказала, что буду тебе платить. Куда больше, чем ты получаешь за свои дурацкие картинки.

– Мне нравится рисовать дурацкие картинки. И я терпеть не могу жить в рабстве.

– Это я живу в рабстве, – парировала Нита, – если учесть, как ты мной командуешь. Из-за своего ослиного упрямства ты не желаешь понять, что упускаешь золотой шанс. Никто из нас не вечен, особенно я, и, сама знаешь, мне больше некому оставить деньги.

– А по-моему, смерть вас боится, и вы переживете всех нас.

– Издевайся сколько хочешь, но я стою миллионы, и все они когда-нибудь могут перейти к тебе.

– Не нужны мне ваши миллионы. Будь в вас хоть капля порядочности, оставили бы все городу. А я хочу убраться из Гаррисона как можно дальше.

Блу остановилась на красный свет, прежде чем свернуть на Черч-стрит.

– Помните, – предупредила она, – о необходимости быть любезной со всеми.

– Я работала у Артура Мюррея и знаю, что такое любезность.

– И вообще лучше шевелите губами и предоставьте говорить мне. Так будет безопаснее.