Зависть - Браун Сандра

— Хорошо, мэм, я записываю…

После того как Марис продиктовала Харрису свое имя и телефонные номера, помощник шерифа спросил:

— Послушайте, мэм, не могли бы вы все же сказать, что у вас за дело? Если речь идет об алиментах или о нереализованном ордере на арест, я должен…

— Нет-нет, — перебила Марис. — Мое дело не имеет никакого отношения к… к правосудию. Я же сказала — у меня к мистеру П.М.Э. сугубо деловое предложение. Я бы хотела, чтобы он… э-э-э… сотрудничал с фирмой, которую я возглавляю.

— Что ж, ладно… — Помощник шерифа не скрывал своего разочарования. — Мне действительно жаль, мисс Мадерли-Рид, что я не смог вам помочь.

Марис еще раз поблагодарила его и, положив трубку, поспешила в крошечную туалетную комнату, куда можно было попасть прямо из ее кабинета. Там в небольшом шкафчике висело на плечиках вечернее платье для коктейлей, которое Марис утром принесла с собой из дому. На низком туалетном столике и в его ящиках лежали все необходимые принадлежности и косметика, которую Марис предпочитала иметь под рукой, так как частенько сразу после работы отправлялась с Ноем на прием или коктейль. Сейчас Марис достала все необходимое и занялась собой.

Когда минут через десять она спустилась в вестибюль, Ной громко присвистнул и чмокнул Марис в щеку.

— Это просто чудо какое-то! — воскликнул он. — Ты выглядишь потрясающе!

Не удержавшись, Марис бросила быстрый взгляд на свое отражение в большом настенном зеркале. Кажется, ее усилия не пропали даром. Правда, она бы не сказала, что выглядит «потрясающе» (Ной, как всегда, немного преувеличил), однако, если учесть, с чего она начинала, результат действительно был впечатляющим.

Марис была одета в узкое, державшееся на тонких бретельках обтягивающее платье брусничного цвета с глубоким вырезом. Сегодняшнее мероприятие было официальным, и она, поразмыслив, вставила в уши золотые серьги-"гвоздики" с бриллиантами и взяла крошечную сумочку от Джудит Лейбер в форме бабочки со сложенными крыльями и усыпанную мелкими блестками. Эту сумочку подарил Марис на Рождество отец. На плечи Марис набросила тонкую шаль, которую она купила в Париже в прошлом году, когда возвращалась с Франкфуртской книжной ярмарки.

Волосы Марис собрала в изящный низкий «конский хвост» и перевязала тонким шелковым шнурком в тон платью. Волосы у нее были густыми, блестящими, поэтому даже эта простая прическа выглядела шикарно и стильно, хотя на самом деле ни на что другое ей просто не хватило бы времени. Глаза и ресницы Марис пришлось подкрасить снова — как и губы, которые она обвела по контуру специальным карандашом. Кожа у нее всегда была светлой до прозрачности, поэтому на щеки, подбородок, лоб и шею Марис наложила едва различимый слой тонального крема. Поддерживающий лифчик — такое же чудо инженерной техники, как и мост Трайборо, — приподнимал ее груди таким образом, что они образовывали соблазнительную ложбинку в вырезе платья, и Марис слегка припудрила и подушила ее туалетной водой.

— «Ее слишком ровный загар и чересчур полные груди вряд ли могли быть естественными», — проговорила Марис задумчиво.

С любопытством поглядев на жену, Ной взял ее под руку и повел к выходу из здания.

— Что ты сказала? — спросил он, останавливаясь перед дверью и пропуская ее вперед. Марис негромко рассмеялась.

— Ничего, это я так… Цитирую одну рукопись, которую читала сегодня…

2

Дождь прекратился уже полчаса назад, но воздух оставался влажным. Вода собиралась в лужи, сверкала алмазными каплями на согнутых травинках, цветочных лепестках и тонком пушке, покрывавшем крупные спелые персики, которые словно ожидали, чтобы их кто-нибудь сорвал. Ветви вечнозеленых деревьев и кустарников опустились от тяжести задержавшейся в них воды чуть не до земли. Крупные капли стекали по глянцевитым, до блеска отмытым листьям пальм и с глухим звуком падали на раскисшую, точно губка, напитанную влагой почву. Любой, самый слабый порыв ветра мог бы стряхнуть дождевые капли с листвы, но воздух был неподвижен и густ, как кисель. Казалось, даже звуки глохли в нем, точно в вате. Тишина стояла такая, что ее можно было потрогать. Молчание природы нарушал только далекий гул прибоя и редкие крики чаек.

Помощник шерифа Харрис выбрался из взятого напрокат на причале Санта-Анны двухместного гольф-кара и, сняв шляпу, вытер со лба испарину. Подниматься по тропе, ведущей к дому, он не спешил. Харрис пытался убедить себя, что ему просто необходимо какое-то время, чтобы собраться с мыслями, однако в глубине души он знал, что это не так. На самом деле Харрис раздумывал, правильно ли он поступил, приехав сюда после захода солнца. Он не знал, чего ему следует ждать, и потому немного нервничал.