Провинциальная девчонка - Гарвуд Джулия

– Твоя дорогая кузина оставила каждому из нас по сто тысяч долларов.

Мишель непонимающе хлопнула глазами.

– Сто…

– Тысяч долларов, – докончил отец. – Я только что говорил по телефону с Реми. Позвонил твоему брату и рассказал о щедрости кузины. И представляешь, он отреагировал точно так же, как ты и Джон Поль. К сожалению, оказалось, что я вырастил трех циников.

Мишель все никак не могла осмыслить столь поразительную новость.

– Кэтрин Боден… дала… сто тысяч…

– Ты что-то стала заикаться, младшая сестренка, – рассмеялся Джон Поль.

– А ну-ка помолчи, – приказал отец и уже мягче обратился к Мишель:

– Видишь, детка? Кэтрин вовсе не ненавидела нас. Просто была не слишком близка с родными. Да и к чему мы ей? Она была… другой, а мы служили напоминанием о тяжелых временах.

Мишель неожиданно сообразила, что Тео не имеет ни малейшего представления, о чем идет речь.

– Моей кузине было лет семь-восемь, когда ее мать вышла замуж за очень богатого человека по фамилии Боден. Они переехали в Новый Орлеан и почти оборвали всякие связи с нами. Я никогда не видела Кэтрин и даже не говорила с ней по телефону. Поэтому и поверить не могу, что она оставила нам наследство.

– Моя жена и мать Кэтрин были сестрами, – пояснил Джейк. – Ее звали Джун, но для нас всех она была Джуни. Бедняжка не была замужем, когда обнаружилось, что она забеременела. В те времена иметь внебрачного ребенка считалось позором, но по мере того как шло время, люди обо всем забыли. Только отец не забыл и не простил. Не поверишь, но он выгнал ее из дому. Тогда мы с Элли только что поженились и взяли Джуни к себе. Когда родился ребенок, в доме стало тесновато, но мы как-то обходились. Потом Джуни встретила того богатого парня, вышла замуж и уехала.

Умерла она, когда Кэтрин было одиннадцать. Я не позволял девочке забыть, что в Боуэне есть родня, которая ее любит, поэтому и взял за правило звонить ей раз в месяц, а иногда и навещать. Правда, она была не очень-то разговорчива, так что болтал в основном я, и все о своей троице, чтобы она знала кузенов. Кэтрин здорово поразилась, узнав, что Мишель собирается стать доктором. Она гордилась тобой, детка. Просто никогда об этом не распространялась.

– Кэтрин даже не пригласила тебя на свадьбу! – запальчиво возразила Мишель. – Уж я-то знаю, как ты обиделся.

– Вовсе нет. Кроме того, это была совсем скромная церемония в суде. Она сама мне сказала.

Мишель оперлась локтем о стол и принялась рассеянно навивать локон на палец, размышляя о внезапно свалившемся богатстве. Эти деньги – просто дар с неба. Более чем достаточно, чтобы отремонтировать клинику и нанять сестру.

Отец улыбаясь наблюдал за дочерью.

– Опять ты крутишь волосы! Знаешь, Тео, в раннем детстве, когда она была совсем крошечной, точно так же дергала себя за волосы и сосала большой палец, пока не засыпала. Сказать невозможно, сколько раз мне или Реми приходилось распутывать колтуны!

Мишель отпустила рыжеватые пряди и сцепила пальцы.

– Я чувствую себя виноватой, потому что не могу сказать ничего доброго о Кэтрин, и в то же время уже придумала, как потратить часть денег.

Отец подвинул Тео семейный альбом в красно-черную клетку. Тео открыл его и принялся просматривать снимки, а Джейк объяснял, кто есть кто. Майк пошла к холодильнику за диетической колой и принесла одну банку для Тео. Он надел очки и выглядел настоящим ученым мужем.

Положив руку ему на плечо, она спросила:

– Ты голоден?

– Еще бы, – отозвался он, переворачивая очередную страницу.

– Папа, Тео не хочет смотреть наши снимки.

– Ошибаешься, хочу.

Она поставила свою банку колы рядом с банкой Тео, выпрямилась и повернулась к брату:

– Джон Поль, приготовь мне и Тео что-нибудь поесть.

– Как же, дожидайся! – хмыкнул он.

Мишель подскочила к дивану и плюхнулась брату на живот. Но он заранее угадал, что она задумала, и успел приготовиться.

– Я сплю! – буркнул он. – Оставь меня в покое, черт возьми!

Но сестра, не обращая внимания на ворчливый тон, стала дергать его за волосы.

– Можешь поверить, что Кэтрин оставила нам столько денег?

– Нет.

– Уму непостижимо!

– Угу.

– Открой глаза! – потребовала она.

Джон Поль громко вздохнул, но все же сделал, как она просила.

– Ну что тебе?

– Можешь сказать о ней что-то хорошее?

– Еще бы! Она была эгоисткой, жадиной, занудой, одержимой…