Полет длиною в жизнь - Стил Даниэла

— Что ты сказал? — медленно спросила она, стараясь справиться со внезапным головокружением. На мгновение ей показалось, что весь мир сорвался в штопор. Джо просто не мог этого сказать, ей послышалось!..

Но ей не послышалось.

— Я сказал, что ухожу от тебя, — повторил Джо чуть громче и отвел глаза: смотреть на Кейт было выше его сил. — Я ухожу, Потому что больше не могу.

На мгновение он поднял на нее взгляд и сморщился, как от боли, когда увидел ее лицо. Такое же или очень похожее выражение было у нее, когда Кейт очнулась в коннектикутском госпитале и обнаружила, что потеряла обоих детей. Возможно, такое же лицо было у нее, когда мать сказала ей, что ее отец покончил с собой. Глаза Кейт не выражали ничего, кроме абсолютного отчаяния и глубокого, беспредельного одиночества, и Джо снова почувствовал, как сердце его сжалось от острого чувства вины. Он снова сделал ей больно!..

— Почему?… — беззвучно спросила Кейт. У нее было такое ощущение, словно ей в грудь вонзили длинный и острый клинок, горло стиснуло внезапной судорогой, и она с трудом могла дышать. — П-почему? — повторила она. — Ты… У тебя есть кто-нибудь?

Но еще до того, как Джо ответил, Кейт поняла, что она напрасно обманывает себя и что другая женщина здесь ни при чем. У Джо была какая-то иная, гораздо более серьезная причина поступить так.

— У меня никого нет, Кейт, и никогда не было, — сказал он. — Дело в другом. Нас больше нет, понимаешь?.. Ты была права: я не могу уделять тебе достаточно времени. Я постоянно где-то далеко, не возле тебя. А ты не можешь быть со мной…

Джо хотелось объяснить, что отныне он собирается тратить свое время и силы только на себя и не думать о том, как угодить ей, удовлетворить ее желания, обоснованность которых в глубине души признавал. Он хотел, чтобы его жизнь принадлежала ему одному. Он хотел только работать, а ее любовь была ему не нужна. Она стала грузом, который не давал ему взмыть в небо и лететь в любую сторону. Да и цена, которую ему приходилось платить за любовь, была для него слишком высока.

— Ты уверен, что дело в этом? Ну, в том, что я не могу ездить с тобой?.. Ты не ушел бы, если бы я смогла? — спросила Кейт, лихорадочно прикидывая, удастся ли ей договориться с Энди так, чтобы он почаще брал Кларки и Стивени к себе. Она готова была реже видеться с детьми — лишь бы не потерять Джо.

Но он только покачал головой.

— Это не поможет, Кейт. Дело вообще не в этом — дело во мне. Твоя мать была права: самолеты всегда были и остались для меня самым главным. Быть может, поэтому-то она и ненавидела меня, не доверяла мне… Она сразу поняла, что я собой представляю, какой я внутри… Сначала я сам этого не знал, а когда узнал, попытался спрятать это от тебя и — в первую очередь — от себя самого. Но теперь я прозрел. Я никогда не смогу стать таким, каким ты хотела меня видеть; думаю, тебе это тоже давно ясно. Единственное, что меня утешает, это то, что ты еще молода и сумеешь найти себе кого-нибудь… более подходящего. Что касается меня, то я больше не могу притворяться, не могу строить из себя мужа и отца, поскольку я уже давно не являюсь ни тем, ни другим. Я честно старался, Кейт, но, наверное, это не для меня. Теперь я ухожу. Прости меня, если можешь…

— Ты это серьезно? Как это у тебя просто получается, Джо: «пойди и найди себе кого-нибудь другого»… А если я не хочу? Я же люблю тебя, Джо! Я люблю тебя с семнадцати лет! Я не переставала любить тебя, даже когда думала, что ты умер, когда была замужем за Энди, даже когда погибли мои дети!!! Нет, Джо, я не верю, что ты способен так просто взять и уйти, ты не можешь…

Она расплакалась и не смогла продолжать, но Джо не сделал ни малейшей попытки утешить ее. Вместо этого он сказал:

— Иногда приходится уходить, Кейт. Время от времени человек просто обязан остановиться и как следует подумать, кто он такой, что собой представляет и чего он хочет в этой жизни. Мы с тобой женаты, Кейт, но согласись, что это не брак, а фикция. Не будем обманывать себя: настоящей, крепкой семьи у нас нет, и я устал обвинять в этом себя. Наверное, у меня просто нет качеств, которые необходимы, чтобы быть нормальным мужем, безразлично — твоим или чьим-нибудь другим. Теперь я убедился в этом и никогда больше не женюсь.

Кейт слушала его, и ей казалось, что она видит страшный сон. Ей было ясно одно: нужно срочно что-то сделать, подобрать какие-то слова, чтобы уговорить его остаться.

— Джо, на самом деле мне уже все равно, как надолго ты уезжаешь. Я уже привыкла и не возражаю. Пока тебя нет, я могу заниматься детьми, могу даже найти себе работу… Ведь не можешь же ты просто выбросить нас в мусорную корзину! Мы живые люди, Джо, — и я, и Кларк Александр, и Стивени! И мы любим тебя! Неважно, что мы редко видимся. Я все равно люблю только тебя и хочу быть твоей женой. Твоей Джо, а не чьей-нибудь!

Но Джо снова покачал головой, и Кейт разрыдалась. Она чувствовала, что потеряла Джо, потеряла окончательно, но когда это произошло, сказать не могла. В один прекрасный день он выскользнул из ее рук, а она и не заметила, и теперь ей осталось только подбирать обломки и оплакивать все то, что он захотел забрать с собой, в новую жизнь. И одной из этих брошенных на произвол судьбы вещей была она сама. Что ей делать дальше, Кейт понятия не имела и надеялась, что скоро умрет, потому что жить без Джо она все равно не могла.

Но она должна была жить, и сама знала это. У нее были дети, и Кейт не могла их бросить. Что ж, оставался один способ как-то пережить потерю: притвориться, будто Джо умер. Впрочем, в каком-то смысле так и было…

— Вы с детьми можете оставаться в квартире столько, сколько вам нужно, — сказал Джо. — До конца года я все равно буду работать в Калифорнии… И вообще, я считаю, что головной офис пора переносить в Лос-Анджелес: в ближайшем будущем он обещает стать одним из крупнейших деловых центров страны.

— Значит, ты уже давно все распланировал? — ужаснулась Кейт. — Когда, Джо?! Когда ты понял, что я тебе больше не нужна?

— Я понял это… некоторое время назад. Наверное, еще летом… Просто я решил, что сейчас — самый подходящий момент для… Ведь мне в любом случае пришлось бы уехать очень надолго. Да и бессмысленно продолжать мучить друг друга.

Кейт машинально кивала, с удивлением глядя на Джо. У него было такое лицо, будто она причинила ему ужасную боль, предала его, совершила что-то еще более страшное. Но ничего такого Кейт не делала — разве что вышла за него замуж. Это было единственным, на что Джо никогда бы не пошел по собственной воле, но, когда они поженились, он даже был как будто доволен. Во всяком случае — в первое время… Кейт, во всяком случае, была уверена, что интересна ему, она чувствовала, что восхищает его, приводит в восторг, в трепет, его влекло к ней, как бабочку к огню. Но это было, пожалуй, все. Джо не нужно было ее тепло, ее нежность и забота — ему нужно было только небо, и в него он возвращался теперь, побыв на земле ровно столько, сколько смогло выдержать его созданное для полета сердце.