Рискованные связи - Нонна Доктор

Андрей, захлопнув входную дверь, прошел в комнату. На столе лежала пеленальная подушка. Чуть сбоку, рядом с тарелкой с недоеденными пельменями, стояли детские бутылочки с соками и кашей, бутылка минеральной воды и лежали пупырчатые упаковки таблеток. Одна из них была пустой.

Андрей оглянулся на Лену. Ее взгляд уже стекленел, теряя осмысленность. И в этот момент Андрей понял, что ему совершенно не жалко эту женщину. При живом малыше позволить себе уйти от проблем – эгоизм высшей пробы.

– Иди в туалет и постарайся вызвать рвоту.

Послушно повернувшись, Лена вышла из комнаты.

Детская кроватка стояла в углу. Сторона, где обычно располагаются прутья, была завешена теплой пеленкой.

На всю жизнь Андрей запомнил те несколько шагов, которые он прошел к своему сыну. Он не знал, что его ожидает, как выглядит его сын, есть ли у него отклонения, не уродлив ли он. И вместе с тем чувствовал, что уже любит его. Любого.

В кроватке под теплым одеяльцем, в байковом чепчике, в распашонке с закрытыми ручками лежал младенец и смотрел на Андрея большими темно-синими глазами. Мальчик был необычайно красив. У Андрея возникло непреодолимое желание взять его на руки. Он поднял одеяло, и ребенок задрыгал ножками, замахал ручками, закряхтел.

– Ему пора есть. Сейчас дам бутылочку…

Андрей обернулся. Лена стояла в проеме двери. Бледная, равнодушная, мокрая после умывания.

– Ты не кормишь грудью?

– Нет. Молоко сразу перегорело. Он сначала был очень спокойный, а теперь все время плачет… Я уже не помню, когда спала три часа подряд.

Малыш в кроватке кряхтел все сильнее и, сморщившись от обиды, что на него мало обращают внимания, заплакал.

Не сдержавшись, Андрей взял его на руки и прижал крохотное личико к своей щеке. Мальчик тут же успокоился, засопел и сделал чмокающее движение. От ребенка пахло молоком и тем необычайным запахом, которым пахнут только родные дети.

– Где его еда? – спросил Андрей, не в силах отпустить малыша с рук.

– Вот.

В его правую руку Лена вложила бутылочку с теплой смесью.

Удобнее устроив сына на левой руке, Андрей поднес бутылочку к ротику малыша. Тот моментально засопел, смешно поглощая смесь. Он старательно пыхтел, высасывая кашку из бутылочки.

Никогда до этого Андрей не испытывал того благостного чувства, которое ощущал сейчас. Он, желая поделиться своим счастьем, глянул на Леночку… та сидела на своей кровати и спала.

– Как ты его назвала? – без сожаления разбудил он вопросом мамашу.

– А? – Очнувшись, Лена посмотрела на Андрея мутным взглядом. – Назвали Славой, от «Слава богу, что родился». А я вас совсем не помню. Наверное, потому, что старалась забыть ту ночь… Я спать хочу.

– Спи, я посмотрю за ребенком.

Он ходил по комнате с сыном на руках не меньше двух часов, никак не мог переложить его в кроватку, не хотел расставаться.

Подойдя к окну, взглянул на сумеречную заснеженную улицу, на укрытую сугробом помойку, на черные голые деревья.

«Здесь и свихнуться недолго, – подумал Андрей. – Моему сыну здесь не место».

Славик на руках выпустил бутылочку со смесью, немного срыгнул и вдруг стал краснеть. Сначала Андрей перепугался, потом понял, что малыш тужится, освобождая место для следующей порции еды. Сделав дело, он удовлетворенно вздохнул. Распространился запах, похожий на запах подгнившего апельсинчика, но никак не на миазмы от взрослого мужика.

Андрей положил малыша на пеленальную подушку, развернул и снял подгузник. Вытирая попку приготовленной салфеткой, он увидел около пупка малыша небольшое родимое пятно в виде маленького паучка. Он тут же вспомнил деда, у которого было точно такое же… и отскочил от фонтанчика, которым его приветствовал сынок. Андрей громко рассмеялся.

К ним подошла заспанная Леночка, в том же самом халатике, со спутанными волосами.

– Что здесь происходит? – поинтересовалась она, зевнув.

– Мы писаем.

Алена завернула на ребенке подгузник, запеленала.

– У тебя ловко получается.

Посмотрев на Андрея больными глазами, Леночка передала ему сына.

– Ты откуда такой чистенький нарисовался? Ты приехал к своему сыну. Облагодетельствовал. А меня через неделю из квартиры выгоняют, сына Нирберг забирает, а мне деваться некуда, нигде не ждут. Ни в институте, ни в родном доме. Остается либо на панель, либо на рынок торговать за копейки и жить в комнате на шесть человек.

Заплакав, Леночка села обратно на диван.

– Я не законченная сволочь, хоть и равнодушна к этому ребенку. – Она вытерла слезы. – И я совершенно не понимаю, что мне делать дальше. Я посплю, мне плохо.

Переночевал Андрей в квартирке Лены, сидя в старом кресле и накрывшись своей дубленкой. Славик за ночь проснулся всего один раз и после порции каши заснул опять.

С утра смотреть на Леночку было неприятно – с кругами под глазами, с нечесаными волосами, потная, неумытая. Она производила впечатление спившейся побирушки. Оставлять с нею ребенка Андрей не хотел совершенно.

– Сколько осталось до конца аренды этой конуры?

– Две недели. – Лена зевнула. – А вы что, уезжаете?

– Только до вечера. Ты давай, приводи себя в нормальный вид и ухаживай за Славиком. Я попытаюсь договориться насчет няни и твоего перевода в другой институт. Ты в какой хочешь?

Удивленно посмотрев на Андрея, Леночка пожала плечами. Ее вообще-то редко спрашивали, чего она хочет.

– Мне все равно. Но раз уж я учусь в медицинском…

– Отлично, попробую спросить знакомых из Питера.

Андрей знал, к кому ему ехать за помощью. В Москве жила родная тетушка Гены, Алла Леонидовна, дама бездетная и энергичная. В прежние годы занималась тем, что «доставала» продукты и вещи, а теперь она всех «устраивала». Нашла контору по распространению бесплатных билетов в театры и на концерты, вышла на Дом кино, где проходили кинофестивали, нуждающиеся в зрителях, которые не храпят и не выходят посередине сеанса.

Предварительно позвонив из уличного автомата, который «сожрал» плату, как за три звонка, Андрей отправился к ней.

Открыв дверь, Алла Леонидовна секунду рассматривала Андрея.

– Чего ты так долго? Коньяк привез? – Одетая в льняной брючный костюм, женщина легко поцеловала его в щеку, чуть приподнявшись на цыпочках.

Разговаривала она как будто Андрей вышел в магазин и немного задержался. Хотя они не виделись два года.

Зная вкусы Гениной тети, Андрей запасся коньяком, бужениной, свежим хлебом и баночкой красной икры на полкило.

Захлопнув за собой дверь, он шел за Аллой Леонидовной, а та весело цокала каблучками домашних шлепанцев и говорила, говорила, не слушая его.