Ставка на темную лошадку - Мартин Мишель

– Но согласись, здесь так красиво, – заметила Саманта.

– По-моему, настоящая красота – в больших городах. В Нью-Йорке, в Париже… А от этой зелени вокруг вполне можно самой позеленеть.

– Не могу с тобой согласиться. А тебе, наверное, действительно следовало бы родиться в другом месте. Послушай, может быть, тебя в детстве подменили?

– Глупости. Кстати, вспомни, как ты сама расписывала мне красоты Парижа, когда училась в Сорбонне.

– Это правда, но здесь все равно лучше.

– Не для всех.

– Вижу, что нынешний стиль жизни Каллена как раз в твоем вкусе. Ведь именно об этом ты всю жизнь мечтала? – улыбнулась Саманта.

– Да, Сэм, я много хочу! – взволновано заговорила Уитни. – Мне хочется общаться с интересными людьми, посещать театры и светские рауты, вообще быть в гуще жизни. Я знаю, моего отца уважают за высокие нравственные принципы, что при его положении достаточная редкость. Но наш счет в банке от этого не увеличивается.

– Уитни, но у него и так немаленькое состояние.

– Верно, и все-таки он не входит даже в десятку самых богатых людей Америки.

– А Каллен, ты считаешь, входит? – удивилась Саманта.

– Ты в своих конюшнях совсем отстала от жизни, – с сочувственным видом проговорила Уитни. – Да Каллен последние два года из пятерки не выходит! Вот так.

– Вот это да…

Саманта ошеломленно уставилась на своего друга детства, который оказался таким сказочно богатым. Семейство Ларк никогда не располагало большими деньгами, хотя их вполне хватало, чтобы жить не нуждаясь и занимать достойное положение в обществе. Однако если бы Саманта не получила права на полную стипендию, она бы не смогла учиться в Сорбонне. А ее путешествие по Европе после окончания университета стало возможным только потому, что она подрабатывала в каждой стране.

Каллен же, судя по всему, с лихвой воплотил в жизнь мечту своего брата Тига о богатстве и власти. И все-таки, глядя на него, Саманта не могла представить, что перед ней один из самых состоятельных людей Америки, который знаком не только с влиятельными бизнесменами и политиками, но и с президентами, и даже с королевскими особами. Он выглядел, как… как Каллен, которого она знала всю жизнь. Только вид у него был сейчас какой-то обеспокоенный.

– Так что же ты со мной время тратишь? Иди зааркань скорее этот симпатичный денежный мешок и тащи его к алтарю!

– Всему свое время, – хитро улыбнулась Уитни и направилась к Каллену и Ноэлю, чтобы дать старт новому этапу турнира.

Саманта со вздохом отвернулась, и взгляд ее упал на висевший над камином портрет двух братьев. Тигу на нем было четырнадцать лет, а Каллену – шестнадцать. Оба пошли в отца: светловолосые, голубоглазые, от матери же братья унаследовали заразительную улыбку. А еще им передалась жизнерадостность обоих родителей. От портрета так и веяло счастьем и радостью.

Но душу Саманты не грело это тепло. Она знала, что Каллен никогда не смотрел на этот портрет и старался избегать фотографий, где был изображен Тиг. А Лорел, как назло, расставила их по всему дому: все знакомые и близкие считали, что Каллен полностью оправился после потери младшего брата, которого обожал. Но все они заблуждались. Саманта слишком хорошо знала своего друга и чувствовала, что в его душе осталась незаживающая рана. Годы не смогли смягчить горечь утраты, и отголосок этой боли до сих пор она замечала в его серых глазах, которые казались всегда спокойными. Каллен считал себя виновным в гибели брата, и это чувство вины продолжало угнетать его, налагая отпечаток на все дела и мысли.

Саманта не сомневалась, что тень прошлого постоянно висит над ним. Да и как мог он уйти от воспоминаний, если каждое утро видел в зеркале серп шрама на своей щеке, как вечное клеймо? Оно не давало Каллену забыть тот страшный вечер двенадцатилетней давности, когда пьяный водитель протаранил машину, в которой ехали они с братом. Тиг погиб, а Каллен чудом остался жив, хотя и был ранен.

– Он изменился, – неожиданно прервал ее мысли Ноэль Бомон. Он подошел незаметно и теперь тоже смотрел на портрет над камином.

– Внешне – безусловно. Но по сути своей, надеюсь, он все же остался верен себе, – ответила Саманта.

– Если я не ошибаюсь, ваши семейства многое связывает, – помолчав, заметил Бомон.

– Вы правы. Мне всегда казалось, что все мы – одна большая семья. – Саманта оторвала взгляд от портрета и посмотрела на Кинана с Лорел, оживленно беседовавших о чем-то у вазы с лилиями. – Каллен, Тиг и я, как три мушкетера, носились верхом из конца в конец владений Ларков и Маккензи. Мы представляли себе, что преследуем жалких и трусливых негодяев, осмелившихся проникнуть на наши земли. И моя младшая сестра Эрин присоединялась к нам, когда нам удавалось оттащить ее от виолончели. Для нас не существовало никаких преград.