Клуб Первых Жен - Голдсмит Оливия

Морти снова вспомнил Лео Джилмана. С каким удовольствием он бы его прикончил. Почему-то для Морти Лео был больше виноват в том, что с ним случилось, чем он сам.

– Сделай для нее экран – гигант, пятьдесят четыре дюйма, а? Когда выйдешь отсюда.

Морти благословлял всех богов за то, что они подарили ему такого соседа.

– Я обо всем позабочусь. Предоставь это мне. Скажи только, куда доставить телек, и он там будет через два дня. Я даже приложу дарственную.

– Вот это деловой разговор, парень, – воскликнул Амбал Наркуша.

После пары глотков виски Амбал Наркуша и Морти стали друзьями навеки.

– Никогда не встречался с настоящими знаменитостями, – говорил Наркуша, – ты первый.

И здесь Морти не упустил свой шанс.

– Хочешь познакомиться с другими знаменитостями? Когда выйдешь отсюда, поведу тебя в такие места, о которых ты даже не подозреваешь. – Подражая манере Наркуши, Морти произнес: – Дружба навек, парень.

– Согласен, малыш Морти. – Великан растянулся на нарах.

Морти залез наверх и уставился на нависавший прямо над ним потолок. Он был в ужасе. Он вынужден был признаться себе, что страшно напуган. И еще он был очень зол, хотя точно не знал, на кого и за что. На Лео. Конечно, на Лео. И на Билла Атчинсона. И Джила Гриффина. Да и на Бренду. На Шелби. Все из-за них. Сволочи все.

Морти забылся беспокойным сном. Как ему недоставало в жизни друга!

* * *

Морти сидел за пуленепробиваемым стеклом, которое отделяло его от посетителей, и наблюдал за группой женщин, вошедших в дверь в дальнем конце комнаты.

Вот и она. На ней платье его любимого цвета. В этот момент он не думал о том, что оно стоило ему почти четыре тысячи долларов; он думал только о том, как он рад ее видеть.

Он наблюдал за Шелби: она шла вдоль ряда кабинок; вот она увидела его, улыбнулась. Морти всегда любовался Шелби, но сегодня она казалась ему богиней солнца. Он глубоко вздохнул. На душе стало легко и спокойно. Конечно, ее любовь покупалась, оплачивалась, но теперь, увидев ее здесь, посреди этого дерьма, он вновь обрел надежду. Он почувствовал, что о нем помнят, заботятся. Он нуждается в заботе. Господи, ему показалось, что он нуждается сейчас в матери.

* * *

Шелби уселась и тут же расплакалась. Ну что ж, это знак того, что она его любит. Морти жестом попросил ее взять телефонную трубку и попытался успокоить.

– Все хорошо, Шелби. Очень скоро я буду дома. Пожалуйста, не плачь.

Но Шелби не унималась. Когда она все-таки заговорила, Морти услышал град упреков в свой адрес:

– Мортон, ты знаешь, каким унижениям меня тут подвергли, прежде чем дали с тобой увидеться, – лепетала она. Сейчас ее южный акцент стал особенно явным. – Я жда-ала, жда-ала, потом меня обыска-ала какая-то женщина – вылитый Арнольд Шварценеггер. Там были еще другие. Меня смешали с грязью. От них так воняло, дети были завернуты в грязные пеленки и… – Шелби по-настоящему разрыдалась. – Я этого не вынесу, Мортон. Я умру. – Она хватала ртом воздух, пытаясь успокоиться. Морти холодно наблюдал за ней. – Еще они обыскали квартиру. Эти – из налоговой инспекции. Я думала, они никогда не уйдут. Они обыскали все-все.

«Боже мой, – подумал Морти. Эти сволочи заползают в каждую щель в Нью-Йорке. Что же дальше? – Пот выступил у него на лбу. – Как глубоко они будут копать?» – Морти чувствовал свою уязвимость. Его охватила паника. Он проглотил застрявший в горле комок и проговорил:

– Шелби, говорю тебе, все образуется.

– Тебе легко говорить. Иметь дело с властями приходится мне. Я вынуждена отвечать на вопросы наших друзей. – Она снова стала вытирать слезы. – Тебя-то здесь никто не видит, – хныкала она. – А каково мне?

Морти никогда не имел иллюзий насчет Шелби. Шелби не Бренда. Содержал он Шелби не ради ее преданности. Сейчас, когда он слушал ее жалобы, в то время как в тюрьме был он, Морти почувствовал горький привкус во рту. Он был в отчаянии. Но это быстро прошло, ведь Морти был реалист. «Получаешь то, за что платишь», – напомнил он себе. И впервые за долгое время он подумал о Бренде. Он точно знал – она поняла бы, как тяжело ему здесь, что он переживал. Вспомнить хотя бы ее заботу об отце. Того отправляли в тюрьму, и в душе она стыдилась этого, но не пропустила ни одного дня посещений, каждую неделю посылала вещи, каждый месяц клала на тюремный счет отца деньги. А кто утешит Морти в его беде? Анжела вообще исчезла, и он даже не надеялся, что Тони оставит свою шикарную школу. Где они, те, кто раньше обращался за деньгами или услугами?