Всего одна неделя - Ховард Линда

Я стояла в коридоре достаточно долго, прежде чем наконец сделала шаг вперед. Движение привлекло внимание Макинниса. Он замолчал, даже не договорив фразы, а я задалась вопросом, о чем же шла речь, если мне нельзя было слышать. Больше того, все трое повернулись и уставились на меня.

– Простите, – пискнула я и, держась как можно ближе к стене, юркнула в офис. Занявшись приготовлением очередной порции кофе, стала размышлять, не обрела ли я снова титул «Подозреваемый номер один».

Может быть, не стоит звонить маме. Может, лучше позвонить Шоне. Конечно, девочка не специализировалась по криминальной защите, но это и не имело особого значения. Она была умной, безжалостной и к тому же моей родной сестрой. Этих качеств вполне достаточно.

Я решительно направилась к двери. Скрестив руки на груди и испепелив взглядом Макинниса, храбро заявила:

– Если вы собираетесь меня арестовать, позвольте мне немедленно позвонить сестре и матери.

Детектив потер подбородок и выразительно взглянул на Уайатта, словно говоря: «С этой особой разбирайся сам».

– Лейтенант Бладсуорт ответит на все ваши вопросы, мэм.

Уайатт подошел, крепко сжал мой правый локоть, повернул меня и повел обратно в офис.

– Почему бы тебе не присесть? – любезно предложил он, наливая еще одну чашку кофе. Первую, очевидно, проглотил залпом.

– Мне необходимо срочно позвонить...

– Адвокат сейчас вовсе не нужен, – перебил меня Уайатт. – Сядь, пожалуйста.

В его голосе, помимо властности, прозвучало что-то еще, что заставило меня сесть.

Бладсуорт подвинул стул и уселся лицом ко мне, так близко, что колени наши почти соприкасались. Я невольно отклонилась, совсем немного – так, как это сделает любой, если собеседник вдруг оказался слишком близко. Этот человек не имел права занимать мое личное пространство – уже два года как не имел.

Лейтенант сразу заметил движение и недовольно сжал губы. Однако ничего не сказал, а перешел прямо к делу.

– Блэр, нет ли у тебя каких-нибудь неприятностей, о которых нам следует знать?

Вопрос оказался очень неожиданным и вовсе не в полицейском духе. Я даже прищурилась.

– Ты же знаешь, что я думала, будто стреляли в меня, а вместо этого оказалась свидетельницей убийства. Разве этого не достаточно?

– В твоих показаниях сказано, что днем ты серьезно поссорилась с убитой, когда отказала ей в продлении абонемента, и что женщина пришла в ярость.

– Именно так. Инцидент произошел при свидетелях. Их имена я сообщила детективу Макиннису.

– Об этом мне известно, – спокойно кивнул Уайатт. – Убитая угрожала тебе?

– Нет. То есть, конечно, она кричала, что напустит на меня своего адвоката, но меня это ничуть не испугало.

– Угроз физической расправы не было?

– Нет. Все это я уже сказала детективам.

– Знаю. Не нервничай. Если убитая не угрожала, то почему же, увидев на парковке ее машину, ты решила, что находишься в опасности?

– Да потому, что она... она была настоящей психопаткой. Во всем меня копировала. Покрасила волосы в мой цвет, начала носить точно такую же одежду, сделала такую же прическу, купила такие же сережки. Даже приобрела белую машину с откидным верхом. Она довела меня до нервного тика.

– Она настолько тобой восхищалась?

– Не думаю. Напротив, я почти уверена, что Николь Гудвин ненавидела меня лютой ненавистью. И кое-кто из членов клуба тоже так считает.

– Но в таком случае к чему эта имитация?

– Понятия не имею. Возможно, она не могла самостоятельно создать собственный имидж и поэтому повторяла чужой. Ее нельзя назвать слишком умной. Хитрая – да, но вовсе не умная.

– Понятно. А кто-нибудь еще угрожал тебе?

– После развода – нет. – Я нетерпеливо посмотрела на часы. – Лейтенант, у меня больше нет сил. Сколько еще я должна здесь оставаться? – Этот вопрос задавать не стоило. И без того можно было не сомневаться, что сидеть придется до тех пор, пока не уйдут все полицейские, чтобы можно было запереть клуб. Конечно, парковку окружат желтой полицейской лентой, но вывести машину, надеюсь, разрешат.

В этот момент мне пришло в голову, что скорее всего желтой лентой окружат все здание и обе стоянки. А это значит, что я не смогу открыть клуб ни завтра, ни послезавтра, ни в обозримом будущем.

– Еще совсем чуть-чуть. – Уайатт вернул мое заблудшее внимание. – Когда вы с мужем разошлись?

– Пять лет назад. Почему ты спрашиваешь?

– Он причинял тебе какие-нибудь неприятности?