Дурная слава - Дейли Джанет

Хоуг Миллер заглянул под капот:

— Похоже, что радиатор не в порядке.

— Да. — Незнакомец кивнул. — Как скоро вы можете его починить?

— Ну, — Хоуг поскреб подбородок и задумался, — час или около того уйдет на то, чтобы ваша машина остыла, часа за два я доделаю тут одну работенку… Короче, часа три, не меньше.

Он наблюдал за незнакомцем, мысленно прикидывая, как долго ему удастся его проманежить: в словаре Хоуга Миллера не значилось слово «спешить».

— У меня не горит, — отозвался незнакомец и снова принялся разглядывать город. На улице было припарковано с полдюжины машин, но тротуары оставались пустыми.

Он перевел взгляд на голые холмы, окружавшие городок. Перед ним был легендарный Запад со своим едва уловимым величием и внушающими благоговение просторами. Страна широких волнистых долин.

За колышущимися слоями раскаленного воздуха, похожими на жидкое стекло, возвышались безлесые, усеянные скалистыми выступами гранитные горы. В долине между городком и горами сумрачная пелена пыли, похожая на знамя, курилась и плыла, напоминая о пожарах в прерии. На целые мили — только пыль и полынь…

Несколько секунд незнакомец задумчиво смотрел вдаль.

— Где здесь можно чего-нибудь пожевать? — хлопнув по капоту ладонью, спросил он у Хоуга.

— А загляните-ка в отель «Лаки Старр». — Хоуг указал на двухэтажное здание на углу. — Пиво там холодное, пища горячая, а кофе крепкий.

— Звучит заманчиво.

Кивнув на прощание, незнакомец двинулся через улицу к угловому зданию, на котором красовалась выцветшая от времени вывеска: «Отель «Лаки Старр» и Казино». Всегда открыто».

В небе не было ни единого облачка, но жара понемногу отпускала — день близился к концу. Час-другой, и беспощадное солнце перестанет мучить и без того уставшие за день глаза.

По шее незнакомца струился пот. К тому времени когда он наконец ступил на дряхлый дощатый тротуар при входе в отель, рубашка его стала влажной и липкой. С улицы было слышно, как в холле громыхал и дребезжал кондиционер, мужественно стараясь побороть жару. В воздухе стоял сильный запах обожженной солнцем земли и пыли.

У тротуара, развалясь, лежала старая желтая собака, тяжело дыша под яростным солнцем. Она попыталась было приподняться, опираясь на передние ноги, но снова упала — то ли природная лень, то ли усталость мешали ей добрести до желанной тени.

Из дома напротив — судя по выставленным в окнах предметам, это была почта и бакалейная лавка одновременно — вышла женщина. Длинноногая и стройная, она мгновенно приковала внимание незнакомца. Женщина остановилась и, нетерпеливо передернув плечами, поглядела в одну, потом в другую сторону. На ней была белая мужская рубашка, выцветшие джинсы, плотно обнимавшие округлые бедра, и шляпа с плоскими полями; волосы в цвет дорогого темного швейцарского шоколада, подвязанные ниже шеи, закрывали лопатки.

В жестах этой молодой особы проскальзывало беспокойство и даже смятение. Смятение, которое, впрочем, свидетельствовало лишь о глубоком душевном волнении и никоим образом о слабости — слишком уж горделива была ее осанка. Тому, кто хоть мало-мальски разбирался в женщинах, и взгляда хватило бы, чтобы понять: здесь легкой победы не жди…

Незнакомец, судя по всему, в женщинах разбирался, и разбирался неплохо. Быстро обуздав внезапно вспыхнувшее желание подцепить красотку, он поспешил в отель-казино.

Переступив порог дома, мужчина остановился и окинул взглядом полутемное помещение.

Слева от входа стояла старая регистрационная конторка с потемневшей от грязи и жира столешницей, которую, казалось, не мыли десятилетиями; за конторкой выглядывала ведущая на второй этаж деревянная лестница.

Справа был арочный вход, который вел в зал и казино. Незнакомец направился туда.

Оконные стекла, окрашенные в зеленый цвет, почти совсем не пропускали солнечных лучей. Впрочем, «вечные сумерки» в заведениях такого типа считались чуть ли не основным элементом нужного антуража; игральные автоматы и небольшая музплощадка, заваленная усилителями и подставками для микрофонов, лишь дополняли картину. Пятачок для танцев, задвинутые в дальний угол столы для блэкджека и покера, рулетка, десятка полтора изрядно расшатанных стульев да несколько обеденных столиков, побуревших от винных пятен, — словом, все как обычно. Одну из стенок длинного зала полностью занимал некогда роскошный бар красного дерева. На высоком стуле за стойкой сидела женщина и белых леггинсах, обтягивавших ее бедра словно вторая кожа, и синевато-серой шелковой блузке. Волосы барменши (а это была, вероятно, именно барменша), доходившие до плеч, были того нежно-золотистого оттенка, какой вообще-то не встречается в природе и достижим только с помощью флакона с краской.