Это мужской мир, подруга! - Веденская Татьяна

Мой прикид смотрелся тут просто нелепо, тут надо было бы носить что-то от кутюр, хотя бы из прошлой коллекции. А уж туфли мои, стоптанные за долгие часы беготни по городу, вообще не выдерживали никакой критики – они были слишком просты, слишком удобны. Рациональность не может работать на имидж, а встречают, как говорится, по одежке. И меня уже сейчас, в эту секунду, выгнали бы, если бы... нашелся хоть один человек, который бы мог это сделать. Приемная юридической фирмы была пуста. Рядом с входом стоял столик, видимо, охранника, но его на месте не было. Дальше, через несколько дверей, располагался большой тяжелый стол с какой-то оргтехникой, за которым тоже никого не было. Я вдруг встрепенулась – а ведь это, возможно, и есть рабочее место! Это очень похоже на столик секретаря. Что ж, мне его не видать, конечно, как своих ушей. Они тут вообще могут конкурс красоты проводить на это место, а потом взять мисс Вселенную. А учитывая тот факт, что я даже здесь не собираюсь ни с кем ради работы спать, шансы мои минимальны.

И все-таки почему бы их не использовать. Я уняла сбившееся дыхание, кашлянула и заглянула чуть вперед. Где-то в коридоре я смутно услышала мужские голоса, а через минуту мимо, не удостоив меня даже взглядом, прошествовали три фигуры, одна из которых была в длинной черной рясе.

– Что ж, батюшка Максим, мы все сделаем, конечно, но... – говорил невысокий, дорого одетый мужчина с недовольным выражением лица. Второй, чуть повыше, выражения лица не имел и только кивал в такт словам коротышки.

– Я буду молиться за тебя, сын мой! – перебил его священник, выходя на лестницу. Слышать то, что ему говорили, он явно не хотел.

– Спасибо, конечно, – хмыкнул короткий. – Но без свидетелей, знаете ли, вряд ли ваши молитвы могут помочь...

– На созвоне, – пробасил батюшка, подцепил полы рясы и исчез в дверном проеме. Пара в костюмах так же безучастно прошла мимо меня и исчезла за одной из многочисленных дверей. Я немного расслабилась и двинулась вперед. Двери открывались и закрывались, кто-то бегал с какими-то папками, кто-то истошно что-то объяснял по телефону, а также я заметила в одном из кресел скрючившуюся маленькую старушку. Вообще-то, людей тут, пожалуй что, имелось много, но никому из них не было до меня никакого дела. На дверях висели разнообразные таблички с именами, а оттуда доносились голоса и звуки. Я прошла вперед и увидела, как в глубине одного из кабинетов трое мужчин бросают мятую бумагу в мусорную корзину. Одеты они тоже были дорого, но лица у них были какие-то детские и немного даже забавные.

– Ты заступил! – возмущался один. – Это не по правилам!

– Заступ, только если пересек линию шкафа, – отрицал нарушение второй. А третий сидел на столе, закинув галстук на плечо, и пытался попасть бумажкой в ведро через головы коллег. Я кашлянула, и все трое повернулись ко мне.

– Извините, – прошелестела я, вдруг испытав приступ странной, несвойственной мне робости.

– Вы по какому вопросу? – широко улыбнулся мне тот, который заступил.

– Я по поводу работы. Мне к трем назначено, – ответила я.

Улыбка слетела с лица мужчины, сменившись скукой.

– Куда ее? К Голове?

– Не, Головы нет, – совещались господа юристы. Не могу сказать, чтобы я их понимала. К какой, на фиг, голове? Или они имеют в виду – к главе? Главе чего?

– Ее надо к Халтурину, наверное, – прокричал третий, не слезая со стола.

– Вы знаете что? Вам, наверное, надо к Халтурину, – повторил за ним первый. – Только его нет. Он будет только в следующий понедельник.

– Но... как же так? – расстроилась я. – Мне же назначали.

– Назначали? – озадачились они. – Ну, тогда спросите еще у кого-то.

– Спасибо, – кивнула я и в печали вернулась в коридор. Собеседование разваливалось на глазах. Я сунула нос еще в какой-то кабинет. Там строгого вида коренастый мужчина с бритым затылком стоял спиной ко мне и кричал в телефон:

– Спроси, может, баландёр снесет. Там, я знаю, баландёры в теме. В крайнем случае пупкарём передадим! В натуре, ну... цинканите там по системе, что ли. Что все я-то должен делать?

– Извините, – прошептала я и закрыла дверь. Что это было? И что, интересно, он сказал? И кому? А главное, это кто был – адвокат? Если так, то он был до ужаса похож на бандита. Да уж, местечко. Надо все же отползать. Ничего мне тут не светит. Тут одни... эти, пупкари. Интересно, кто это такие?

– Вы, простите, кто? И что тут делаете? – раздался строгий смутно знакомый голос у меня за спиной. От неожиданности я подскочила на месте и чуть не сбила с ног высокого худого растрепанного мужчину, непонятно откуда оказавшегося рядом со мной. Он нависал и сурово смотрел на меня, в руке он крутил ручку. В коридоре было довольно темно, и многого я разглядеть не могла. Увидела только, что костюм у него хоть и дорогой, серебристый, с отливом, но мятый, и сидит на нем как-то криво и мешковато, прямо как на мне платья. А лицо – небритое, и понять невозможно, то ли это такая, знаете ли, брутальная пятидневная щетина, то ли начальная стадия бороды. Глаза злые, колючие, голубые. На носу очки. Сам – какой-то порывистый, как будто, даже когда стоит, внутренне продолжает бежать. Может, это он – Голова?