Звезды над озером - Лазарева Ирина

А все-таки причудливо играет нами судьба! Как это ни парадоксально, если бы не Смуров, я, возможно, никогда бы не примирился с Ариадной, не избавился от глупых ложных представлений и мелкого себялюбия. Я не был бы так счастлив!

— Хорошо, что сообразил, — заметил Вазген с особой интонацией.

Алексей снова перестал есть и медленно поднял на него глаза.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил он после непродолжительного молчания.

— Я всегда считал тебя более догадливым, — усмехнулся Вазген.

Ага, кажется, начало доходить, кто бы сомневался! У Алеши сильный и ясный ум, мозги быстро работают, всего-то и надо было намекнуть.

Алексей схватился за голову:

— Так вы нас разыграли, черти!.. Меня сейчас хватит удар!.. Ох, негодяи!.. Ты хоть помнишь, что я ему наговорил?.. Ведь это страшно, что я ему наговорил! А он тоже хорош: что это за варварские методы, садистские, убийственные?!

— Ты же знаешь Смурова, у него свои методы, весьма своеобразные, зато действенные.

— Нет, он когда-нибудь доиграется!.. Мне надо увидеть этого психа. Вставай, пошли. Кончай заправляться, есть дело поважнее.

Смурова они на месте не застали. Им сообщили, что капитан-лейтенант отправился по делу в 34-й госпиталь.

— Что он там опять забыл? — недоумевал Алексей по дороге в госпиталь.

— Я примерно догадываюсь, но пусть он лучше сам тебе скажет.

— Еще секреты? Впрочем, я рад, что вы нашли общий язык.

Смуров сидел в ординаторской в полном одиночестве. Перед ним лежала кипа всевозможных канцелярских журналов и историй болезни. Увидев офицеров, он поднялся, поглядывая с опаской на Алексея и вопросительно на Вазгена. Алексей без лишних слов подошел к нему и крепко обнял.

— Ты все же больше так не подставляйся, — сказал он через минуту и ткнул Смурова кулаком в грудь, — эх ты, конспиратор.

Смуров неожиданно смутился — непривычно было видеть его таким, — заулыбался и благодарно взглянул на Вазгена.

— А где все врачи? — поинтересовался последний. — Снуют по коридорам, а здесь ни души.

— Это они от меня все попрятались, — объяснил Смуров. — Мое присутствие ни у кого воодушевления не вызывает. Надо было видеть, как они по одному, по одному все тихонечко смылись.

— Нашел что-нибудь? — спросил Вазген.

— Нет, не нашел. Здесь все чисто. Это осложняет дело. Я был уверен, что искать надо в госпитале.

— Эй, друзья, вы не забыли о моей скромной персоне? — не выдержал Алексей. — Посвятите и меня в суть проблемы.

— Почему бы тебе не повидаться с Ариадной, раз уж ты здесь? — схитрил Вазген.

— И то верно. Обрадую ее, сообщу, что никакого доноса не было, — сказал Алексей и легкой походкой направился к двери.

Вазген и Смуров переглянулись.

— Э… Леш… постой! — позвал Вазген. Алексей остановился. — Погоди, не так быстро. Видишь ли, тут какое дело… Как бы тебе сказать?.. Словом, арест Ариадны Кирилл инсценировал, но донос, который ты видел, не подделка.

— Разве ты не сам его написал? — спросил Смурова Алексей, оглушенный услышанным.

— Нет, донос настоящий. Именно поэтому я здесь. Хочу найти анонимщика по почерку. Да не переживай ты так! Я эту крысу из-под земли достану, дай срок.

Алексей расстроился: он надеялся доказать Ариадне, что ее окружают порядочные люди. Смуров скептически пожал плечами: он не был хорошего мнения о людях, в отличие от Вересова, правда, в госпитале стукачей пока не обнаружил, но все же он хотел бы поговорить с Ариадной. Алексей согласился сходить за ней, хотя не сомневался, что предстоящая беседа чревата для нее новыми потрясениями. Поэтому он предупредил Смурова:

— Только ты как-нибудь поаккуратнее, без своих профессиональных ухваток.

Вскоре он вернулся с Ариадной. Она была охвачена безмерной тревогой.

Визит Смурова произвел на нее гнетущее впечатление. Она встала в дверях, стиснув руки и глядя на него расширенными глазами.

Алексей поспешил ее успокоить:

— Ариадна, не бойся. Кирилл — наш друг, он сделает все от него зависящее, чтобы тебе не угрожала опасность. Он хочет задать несколько вопросов.

Она беспомощно переводила взгляд с Алексея на Смурова, не в силах понять, как мог оказаться другом человек, который насильственно вырвал ее из жизни, бросил в темницу, разговаривал с ней зловещим, пугающим тоном, сверлил пронизывающим взглядом. Она восприняла его вторичное появление как катастрофу, и если бы не поддержка сильной руки любимого человека, она, возможно, не устояла бы на ногах. Алексей, ощутив ее дрожь и смятение, сказал Смурову: