Шопоголик на Манхэттене - Кинселла Софи

Почему бы и нет? Если мне хочется быть побитой бокалами и никогда в жизни больше не показываться в родном городке, то пожалуйста.

Вариант второй. Сказать по секрету маме и папе, что Люк вовсе не приехал, а я соврала.

Но это их очень огорчит. Они будут просто убиты горем и не смогут порадоваться празднику, и все из-за меня.

Вариант третий. Продолжить блефовать. А в конце вечера объявить родителям правду. Да. Это, наверное, самое правильное. Я могла бы еще часок делать вид, что Люк где-то тут, потом сказать всем, что у него началась мигрень и он решил пойти отдохнуть.

Так и сделаю. Все, пора выходить.

И знаете, это оказалось даже легче, чем я предполагала. Очень скоро все вполне убеждены, что Люк давно здесь. Бабушка Тома даже сказала, что видела Люка и он такой красавчик, а потом спросила, не на нашей ли свадебке мы будем плясать в следующий раз. Я поведала целой куче гостей, что Люк был рядом буквально минуту назад, набрала в буфете две тарелки еды — одну для себя, другую для него (выкинула за клумбу) — и даже похитила у какого-то дядьки фрак и повесила его на стул рядом с собой, будто это фрак Люка. Самое классное — никто не сможет доказать, что Люка тут нет! Вокруг столько народу, что невозможно за всеми уследить. Мне давно надо было это затеять.

— Через минуту групповая фотография! — сообщает Люси, пробираясь ко мне. — Нам всем нужно построиться. Где Люк?

— Говорит с каким-то мужчиной о ценах на недвижимость, — не моргнув глазом сочиняю я. — Они стояли вон там, у столика с напитками.

— Не забудь меня ему представить, — просит Люси. — Я до сих пор его не видела!

— Хорошо! — весело улыбаюсь я в ответ. — Как только его найду! — Начинаю демонстративно крутить головой и вижу, что ко мне направляется мама.

О боже. До сих пор мне удавалось избегать встречи с ней и папой, просто-напросто пускаясь наутек при их появлении. Это очень дурно с моей стороны, но я понимаю, что не смогу лгать маме, Я быстренько линяю из шатра и прячусь за кустами, увернувшись от помощника фотографа, который собирает в круг детей. Сажусь под деревом, допиваю шампанское и тупо глазею в голубое небо.

Я сижу там до тех пор, пока не замерзаю. Тогда наконец встаю, неторопливо возвращаюсь и незаметно проскальзываю в шатер. Я тут надолго не останусь. Только вот съем кусочек свадебного торта и, может, выпью еще шампанского…

— Вот она! — раздается голос позади меня.

Я замираю, потом медленно оборачиваюсь. К моему ужасу, гости аккуратными рядами выстроились в центре огромного шатра, а фотограф устанавливает штатив.

— Бекки, где Люк? — требовательно спрашивает Люси. — Мы пытаемся уместить всех в кадр.

Черт. Вот черт!

— Ну… — я сглатываю, стараясь сохранить уверенный вид, — может, в доме?

— Нет его там, — вступает толстуха Кейт. — Я там только что смотрела.

— Тогда, наверное… в саду.

— Ты же сама была в саду, — злобно щурится Люси. — Ты его видела?

— Э-э… не уверена. — Я быстро оглядываю шатер, раздумывая, смогу ли сделать вид, что он где-то промелькнул. Но народ уже не толпится повсюду. И почему они так быстро построились?

— Он наверняка где-то тут! — говорит веселый женский голос. — Кто его видел последним?

В ответ гробовая тишина. На меня смотрят двести человек. Я ловлю беспокойный взгляд мамы и быстро отвожу глаза.

— Ой, ну конечно! — Скорее, что бы придумать? — Я только что вспомнила, что он жаловался на головную боль! Может, он пошел…

— Кто вообще его видел? — Люси игнорирует меня, окидывая пристальным взглядом собравшихся гостей. — Кто-нибудь тут может сказать, что лично видел Люка Брендона?

— Я его видела! — раздается старческий голос из задних рядов. — Очень симпатичный юноша…

— Кроме бабушки Тома, — раздраженно закатывает глаза Люси. — Кто-нибудь?

Опять жуткая тишина.

— Я видела его фрак, — робко подает голос Дженис. — Но не его… самого, — шепчет она.

— Я так и знала! Я знала! — победоносно во все горло орет Люси. — Его тут и не было, да?

— Конечно, был. — Я силюсь сохранить спокойствие. — Думаю, он…

— Ты вообще не встречаешься с Люком Брендоном! — рассекает воздух ее вопль, — Ты все придумала! Это все твое больное воображение!

— Неправда! — отвечаю я, с ужасом сознавая, что голос дрожит, а к глазам подступают слезы. — Неправда! Мы с Люком пара!

Но, посмотрев в их лица — враждебные, удивленные, насмешливые, — я вдруг и сама перестаю верить своим словам. Ведь если бы мы были парой, он был бы здесь, так? Он был бы тут, со мной.

— Я… — дрожащим голосом говорю я, — я пойду, проверю…

И, опустив глаза, выхожу из шатра.

— Да она же чокнутая! — доносится до меня визг Люси. — Господи, Том, она же опасна для общества!

— Это вы опасны для общества, дамочка! — восклицает моя мама прерывающимся голосом. — Дженис, я не понимаю, как ты терпишь такую грубость со стороны своей невестки! Бекки была другом вашей семьи долгие годы. И твоим тоже, Том, а ты сейчас стоишь и делаешь вид, будто все происходящее тебя не касается. Вот как ты отвечаешь на ее доброту. Пойдем, Грэхем, нам тут не место.

Секунду спустя мама гордо выходит из шатра, а за ней и папа; мамина зеленая шляпа подрагивает в такт шагам. Я знаю, они идут домой. Выпить чаю и успокоиться.

Но я не иду за ними. Я не могу сейчас видеть ни их, ни кого-либо другого. Я хочу побыть одна.

Я почти бегу, спотыкаясь, в самый дальний угол сада. И там падаю на траву. Опускаю голову, закрываю лицо ладонями, и слезы льются из глаз полноводной рекой.

Этот день должен был стать таким замечательным. Свадьба Тома, возможность представить Люка родителям и друзьям, а потом танцы вдвоем в вечерней тишине…

А вместо этого я все испортила. И маме, и папе, и Дженис, и Мартину… Мне даже Тома и Люси жаль. Они ведь наверняка не хотели, чтобы их свадьба вот так пошла кувырком?

Я сижу не шелохнувшись, смотрю в землю. Из шатра доносятся звуки оркестра и зычный голос Люси, делающий кому-то внушение. Дети неподалеку играют в «носок», и тряпичный мячик падает возле меня. Но я не поворачиваюсь. Я бы тут вечность просидела, лишь бы никогда и никого из них больше не видеть.

А потом мне слышится собственное имя.

Сначала мне кажется, что Люси права — я сошла с ума и у меня начались галлюцинации. Но когда я поднимаю голову, сердце радостно екает, а к горлу подкатывается ком. Не может быть!

Это он.

Это Люк. Он идет ко мне по траве, как во сне. На нем фрак, в руках два бокала с шампанским, и он в жизни не выглядел красивее, чем сейчас.

— Прости, пожалуйста, — говорит Люк, подходя. — Я очень виноват. Четыре часа опоздания — это непростительно.