Женская месть - Робертс Нора

Некоторые торговцы раскладывали свои товары прямо на улице, но, когда Адриенна попыталась остановиться, чтобы поглядеть на них, мать увлекла ее дальше. Она послушно заходила в магазины, но покупки ее не интересовали. Ей хотелось быть на улице, впитывая новые впечатления. Здесь были запоминающиеся запахи. Вонь выхлопов от сотен машин, грузовиков и автобусов, которые медленно ползли по улицам, оглашая их звуками клаксонов. В воздухе был терпкий запах дыма, какой бывает, когда жарят каштаны, и она узнала этот запах. Нью-Йорк был достаточно грязен, но девочка этого не замечала. Она жадно впитывала в себя окружающую жизнь.

Утомленная Селеста опустилась на стул в обувном отделе магазина «Лорд и Тэйлор» и улыбнулась Адриенне. «Судя по ее лицу, – подумала она, – у малышки накопилось много впечатлений». Селеста была рада, что они отпустили шофера и пошли пешком, хотя ноги у нее страшно болели.

– Ну, как тебе понравился Нью-Йорк, Эдди?

– А мы можем погулять и посмотреть еще?

– Конечно! Пойдем туда, куда ты пожелаешь. – Селеста всем сердцем привязалась к малышке и готова была выполнить любое ее желание.

Фиби с трудом выдавила из себя улыбку и расстегнула пальто. Она очень устала. Весь этот шум и многолюдье после долгих лет затворничества, тишины и уединения нервировали ее. Кроме того, теперь ей предстояло действовать самостоятельно, принимать решения, она же от этого совершенно отвыкла. Ее все время тянуло выпить или принять пилюлю.

– Сейчас ко мне придет второе дыхание, и мы еще погуляем, – сказала Фиби.

Селеста обратилась к продавцу:

– Мы хотим взглянуть на кроссовки для маленькой девочки. Я заметила там одни – розовые в цветочек. А также, возможно, нам потребуется пара белых.

– Конечно. – Продавец присел на корточки, улыбаясь Адриенне. От него приятно пахло мятой. – Какого размера туфли нужны юной леди?

Продавец спрашивал именно ее, Адриенну, она же не знала, что ответить, и бросила растерянный взгляд на мать. Но Фиби с рассеянным видом уставилась в пустоту.

– Почему бы не снять с нее мерку? – вмешалась Селеста, заметив замешательство девочки. Она увидела, как расширились глаза малышки, когда продавец взял в руки ее ножку, чтобы снять туфлю.

– Он собирается измерить длину твоей стопы, чтобы посмотреть, какого размера туфли ты носишь.

– Совершенно верно. – Жизнерадостный продавец снял туфлю и поставил ногу Адриенны на доску, чтобы измерить ее. – Встань, детка.

Адриенна судорожно глотнула, глядя прямо вперед поверх его головы, ее лицо залилось краской. Она размышляла, можно ли считать продавца обувного отдела кем-то вроде доктора.

– Так, ясно. Теперь пойду посмотрю, что у нас есть.

– Почему бы тебе не снять и вторую туфлю, Эдди? А потом ты сможешь походить в новых и проверить, удобно ли в них, – предложила Селеста.

Адриенна наклонилась, чтобы расстегнуть пряжку.

– А позволительно ли этому продавцу дотрагиваться до меня?

Селеста прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Да, его работа в том, чтобы продавать туфли. А чтобы выбрать подходящие, он должен определить размер ноги покупателя, потом снять старую туфлю и надеть новую.

– Это что-то вроде ритуала?

Не зная, что и сказать, Селеста откинулась на стуле:

– Да, что-то вроде этого.

Удовлетворенная ответом, Адриенна спокойно сидела, ожидая, когда продавец вернется с коробками. Она наблюдала за ним, когда он продевал шнурки в спортивные туфли в цветочек и надевал их ей на ноги, а потом зашнуровал и завязал шнурки бантом.

– А теперь походи, деточка.

Адриенна встала и сделала несколько шагов.

– Они другие, – сказала она.

– В хорошем или плохом смысле другие? – спросила Селеста.

– В хорошем. Они мне очень нравятся. Благодарю. – Она улыбнулась продавцу. Впервые в жизни ей довелось разговаривать с мужчиной – не членом семьи.

Три недели, проведенные Адриенной в Нью-Йорке, были едва ли не самыми счастливыми и одновременно печальными днями в ее жизни. Ей пришлось узнать и увидеть столько нового! Какая-то часть ее существа противилась этому новому, что-то в ней, подчинявшееся строгим и незыблемым правилам поведения, восставало против кипучей жизни большого города. Но другая ее часть раскрывалась этому новому миру и была им очарована.

В Нью-Йорке ее образ жизни изменился и правила поведения тоже. У Адриенны была своя комната, много больше и светлее той, что отводили ей во дворце отца. Здесь она не была принцессой, но ее лелеяли и берегли.