Белка в колесе фортуны - Климова Юлия

– Мне еще тетрадку надо купить, может быть, заскочим в книжный или еще куда-нибудь…

– Конечно, заскочим, – Вадим положил руки на руль и повернулся к ней. – Если тебе еще что-нибудь нужно – только скажи… Мне бы хотелось сделать для тебя очень многое.

Последнюю фразу он сказал тихо, но Катя расслышала каждое слово. Улыбнулась и кивнула, точно давала разрешение на это «многое».

Около подъезда Архипова она чуть задержалась, оттягивая момент, когда придется снова выходить на тропу войны. Уж чего-чего, а «бросаться в атаку с автоматом наперевес» ей сейчас совершенно не хотелось, но обойтись без этого, увы, не получится…

Она немного поболтала с Вадимом, прижимая к груди толстую тетрадку в яркой клеенчатой обложке, посмеялась над анекдотом, не отдернула руку, когда он сжал ее ладонь в своей ладони, и шагнула вперед, чуть приподняв подбородок, когда Вадим сказал, что о такой девушке мечтал всю свою жизнь…

Федор вернулся домой пораньше – последние дни он совершенно выбился из привычного графика. Обычно выходил из дома в половине восьмого утра, а возвращался затемно – то в десять, то в одиннадцать, а бывало и позднее. Субботы и воскресенья тоже частенько проводил в офисе. Теперь же каждое утро, проснувшись и приведя себя в порядок, Федор долго завтракал, прислушиваясь к скрипам в гостевой комнате, а вечером старался побыстрее закруглиться с отчетами и прочей рутиной и, проклиная дорожные пробки, устремлялся домой.

Сегодня он побил все свои рекорды и уже в восемнадцать тридцать готовил кофе на собственной кухне. Он знал – Катя у Карла, и надеялся, что вернется она не слишком поздно (вот ведь вредная девчонка, не захотела, чтобы он за ней заехал), но все равно изредка подходил к окну и, то улыбаясь, то хмурясь, поглядывал на двор.

Машина Вадима прирулила к подъезду в девять.

– А вот и моя невеста, – усмехнулся Федор, цепко следя за Катей взглядом.

Он стоял и смотрел, как она беззаботно разговаривает, как смеется. Ему казалось, что он слышит ее голос – то резкий, то мягкий, то ироничный. Присутствие рядом с ней другого мужчины раздражало, и Федор уже собирался отойти от окна, но Катя шагнула вперед, и Вадим, что-то сказав, поцеловал ее в губы. Неторопливо. Легко.

Федор сжал зубы, опустил глаза и, резко развернувшись, натолкнулся на внимательный взгляд Елизаветы. Ярко-голубые глаза дымчатой красавицы жгли и приговаривали к правде.

– Нет у меня права… да?.. Это ты хотела сказать? – спросил он.

– Мр, – ответила Елизавета и тряхнула головой.

День седьмой

Первая запись в дневнике:

«План военных действий.

Разгромить противника к чертовой матери! Обезвредить и отправить в ссылку на веки вечные! Лишить чувства собственного достоинства, уверенности в себе и надежды.

Никаких пленных и никаких мирных переговоров!»

Катя погрызла колпачок ручки, любовно погладила тетрадный лист и подмигнула Елизавете.

– «…Тебе нужно отбить его у этой довольно-таки красивой женщины…» – передразнила она Карла Антоновича. – Сам бы попробовал! Эх, с чего бы начать…

Ночью она опять спала плохо – негодница совесть колотила ручонками по стенкам души и требовала немедленного отречения от всех планов. Она явно была на стороне Архипова, чем еще больше раздражала и выводила из себя. Катя сделала все, чтобы нарушительница спокойствия наконец-то замолчала и не мешала спать. Она считала вслух и даже сходила на кухню и выпила немного мартини, но настойчивая совесть так просто сдаваться не собиралась.

– Он меня тоже обидел… этой своей… Ольгой, – переворачиваясь на другой бок, оправдывалась Катя, – так что справедливость на моей стороне.

– Но ты ему сделаешь больно.

– Не факт. Не влюбится же он в меня по уши, максимум – я ему понравлюсь, и к этому прибавится его желание жениться на удобной женщине…

– Удобной?! – изумилась совесть. – Да ты себе льстишь!

– Ну, это не в том смысле, что я покладистая, а в том, что в его бизнесе не произойдет никаких существенных изменений.

– А если он полюбит…

– Значит, сам и будет виноват – нечего любить кого попало! Ну, то есть… Не знаю… Такое просто невозможно! Он не способен на сильные чувства.

– Ты уверена в этом?

– Нет.

– Так, может, откажешься?

– Нет.

– Почему?

– Потому что его Ольга хотела меня унизить, и кто-то должен дать ей хороший увесистый подзатыльник. А если не я, то кто же?

Совесть качала головой и вздыхала.

– Только не обманывай саму себя. Никогда, – сказала она напоследок и, пообещав, что это не последний разговор «за жизнь», оставила Катю в покое.

А утром было слишком солнечно, чтобы мучить себя самоедством. Она справится. О, она справится!

Яичница с ветчиной, чай с подсушенным в тостере кусочком хлеба, половинка яблока – и умиротворенное настроение в кармане!

– Эх, Елизавета, как жалко, что ты не умеешь разговаривать, – Катя подперла щеку рукой и перевернула страничку тетради.

«Надо действовать в двух направлениях:

1) попытаться ему понравиться (хуже не придумаешь!);

2) сделать так, чтобы Ольга отошла на второй план (о да! о да!).

Неужели придется наращивать волосы и ногти, делать пятьдесят пластических операций, вырывать зубы и вставлять новые? Нет, обойдется… Я за естественную красоту! Ну, может, чуть-чуть припудренную».

По поводу первого пункта в голову лезли только глупости и банальности, которых, скорее всего, избежать не удастся. Архипов видел ее в основном в двух обличиях: покусанную москитами, в потрепанном сарафане, и домашнюю – в штанишках или джинсах плюс футболка и тапки. А не шокировать ли его своей неземной красотой? Катя хихикнула и представила, как встречает своего «жениха» в бархатном ярко-красном платье. Прическа вечерняя «а-ля оперная прима», на шее искрится дорогая бижутерия, а туфли на тонюсеньком высоченном каблуке. Нет, лучше не так… Полупрозрачный пеньюар до пола, обнаженная ножка выставлена вперед, на лице томление и страсть одновременно!

Катя захохотала, да так, что Елизавета подскочила от неожиданности.

– Это нам не подходит, – успокоившись, сказала Катя, – а то Федора Дмитриевича удар хватит, кого же мы тогда охмурять будем?

И все-таки понравиться ему надо…

Вообще-то все можно было решить проще, стоило только сказать Архипову – я согласна на брак, и он бы никуда не делся – расстался бы с Ольгой. Но этот вариант Катя гнала от себя прочь, для нее это было уже слишком… Она не представляла, как потом скажет ему примерно следующее: «Ну, в общем-то, я передумала, извините, что остались без дамы сердца». Лучше уж как-нибудь помедленней, чтобы решение он принял сам…

– Какой все это ужас, – выдохнула Катя и, спасаясь от сомнений, переключилась на Вадима.

Вчера она с ним поцеловалась. Было дело? Было. Но один раз не считается… то есть один раз это не два раза… Тьфу! Катя обхватила голову руками и издала продолжительное «м-м-м». То есть теперь она еще как будто изменяет Вадиму. Совсем чуть-чуть, самую малость.

– Я падшая женщина, – решила она и виновато посмотрела на Елизавету. Та дипломатично промолчала.

Катя попыталась вспомнить поцелуй, вернее те чувства, которые царили в ее душе в тот момент, когда губы Вадима коснулись ее губ, но вчерашние эмоции отказывались всплывать на поверхность – то ли затаились, то ли их вообще не было.

– Целуйся после этого, – фыркнула Катя, – ничего же не помню.

Нет, на эту тему думать тоже не хотелась, слишком уж это все усложняло.

– Я сегодня вечером уезжаю, – сказала она, глядя на кошку с искренней грустью. – Может, рванешь со мной, а?

Елизавета вытянула лапу вперед и опустила глаза в пол.

– Понимаю, – вздохнула Катя. – Твой дом здесь, да и Архипова ты любишь… – Она скользнула взглядом по стопке чистых тарелок, по вьющемуся цветку, которому явно не хватало света, по выстроенным в ряд разделочным доскам, по кофеварке, тостеру, микроволновке… и улыбнулась. – А ты знаешь, что я тебе хочу сказать, Елизавета? А я никуда отсюда не поеду. Зачем же мне уезжать? Я здесь останусь. Назло Ольге останусь!

Елизавета дернула ушами и, наверное, тоже улыбнулась.

– Я все же не понимаю, что она делает в квартире Архипова? Странно как-то… Зачем она стала целоваться со мной под его окнами? Может, они поссорились?

– А чего тут понимать, – Ольга прижала мобильник плечом к уху и, подхватив со стола журнал, села в кресло. – Девчонка неплохо устроилась – вот и все! Охмуряет Федора и не отказывает себе в маленьких удовольствиях. Жаль, он вас не застукал, может, изменил бы свои планы и сосредоточился бы только на мне.