Дом для Одиссея - Колочкова Вера Александровна

– Вот так вот, мальчишки, и бывает, – развела она руками и постаралась изо всех сил улыбнуться беззаботно, и произнесла тихо: – Инициатива, она, знаете ли, всегда наказуема.

– Тетя, а что это – иници…ци…

– Инициатива-то? А это, ребятки, такая большая глупость, которую иногда совершают взрослые тети, а потом сами себя за это ругают.

– И их потом еще наказывают за это, да?

– Да, ребятки, очень сильно наказывают. Ну ладно, давайте не будем о плохом. Права тетя Таня, придумается что-нибудь. Завтра и придумается. Пойдемте лучше ужинать, а то я проголодалась что-то. От стресса, наверное.

– А что это – стресс?

– Стресс? А это, ребятки, человечек такой маленький с молоточком, который внутри нас живет да молоточком своим и стучит периодически то по сердцу, то по голове, а то иногда и по печени.

Следующим утром, однако, Лизе ничего такого не придумалось. Да и не могло по той простой причине, которую заранее тоже никогда не предугадаешь – гости вдруг взяли и разболелись. Захныкали, затемпературили, отказались даже от любимой своей утренней овсянки с молоком. Всклокоченная, перепуганная нянька, известный в городе адвокат Елизавета Заславская, носилась в пижаме по гостиной, прижимая телефонную трубку к уху, и последними словами ругалась с диспетчером «Скорой помощи», терпеливо убеждающей ее, что машина по Лизиному вызову выехала еще два часа назад и застряла где-то в многочисленных городских пробках, что мамаша зря так сильно нервничает и волнуется, надо успокоиться и терпеливо ждать. Мальчишки, поджав под себя ножки, сидели перед ней на диване с кислыми капризными рожицами, по очереди подхныкивая. Личики раскраснелись, мутноватые от температуры глазки смотрели скорбно и по-взрослому страдальчески.

– Где? Где болит? – то и дело бросалась к ним Лиза, опускаясь перед диваном на колени и хватая их за горячие ручки-ножки. – Горлышко болит, да? Ну, покажите, где болит…

На зов подъехавшей машины «Скорой помощи» она бросилась сломя голову, пулей пронеслась через двор к воротам и с раздражением наблюдала, как неторопливо и вальяжно идут по гравию дорожки два молодых медика, помахивая своими драгоценными чемоданчиками. Лиза первая взлетела на крыльцо и стояла на верхней ступеньке, лихорадочно суча ногами и помахивая им рукой – давайте, давайте, мол, пошустрее…

– Мамаша, вы чего нервная такая? – хохотнул, проходя мимо, один из медиков. – Возьмите себя в руки немедленно, все будет хорошо с вашими детьми. А то можем и укольчик вколоть для успокоения… Хотите?

– Я не нервная! Я просто боюсь так! – попыталась заискивающе улыбнуться Лиза.

– Ну? Что у нас случилось, пацаны? – присаживаясь на стульчик, приветливо обратился молодой врач к забившимся в угол дивана близнецам. – Сейчас посмотрим…

Лиза, трясясь так, что зуб на зуб не попадал, виновато стояла в сторонке и прижимала ладони к горящим щекам. И боялась самого худшего. Господи, как долго этот молодой наглый медик их осматривает.

– Ну что ж, ничего страшного, мамаша. Ветрянка у них. Температуру собьем, болячки потом зеленкой мазать будете.

– И все?

– Ну да. А что вы еще хотите? В детскую поликлинику сообщим, потом к вам врач придет. Фамилию скажите.

– Чью фамилию? Мою?

– Детей, господи.

– Ой, а я не знаю.

– Как это? – уставился на нее врач. – А кто знает? Это что, не ваши дети?

– Нет, не мои.

– А чьи?

– Ну… Знакомой моей.

– А фамилия у этой знакомой имеется? Как мне их записать-то?

– Я не знаю ее фамилии.

– Ну, дела… А к какой поликлинике они приписаны? Тоже не знаете?

– Нет.

– Ну, так позвоните и узнайте!

– Да звонила я! Все утро звонила! Она в Москве сейчас, вместе с мужем моим. И сеть почему-то недоступна.

– Так. Ладно. Сами разбирайтесь со своими знакомыми и мужьями. И врача участкового сами вызывайте. А я так в своих бумагах и напишу, что фамилия детей не установлена. Жаропонижающее я им дал.

– Да пишите, чего хотите! – беззаботно махнула рукой Лиза. – Главное, как вы сказали, ничего серьезного не обнаружено? Господи, слава тебе!

– Ну, ветрянка – дело обычное, конечно. Но долгое и занудное, учтите. Пока все болячки не подсохнут, придется сидеть с ними дома, да еще в обнимку с флаконом с зеленкой. А вообще, они здоровые детки, хорошо перенесут. Замечательные детки. Только худосочные какие-то. Плохо кормят их, что ли? Давайте им побольше фруктов, белков всяких.

– Слышали, ребята, что дядя сказал? – весело обратилась к притихшим близнецам Лиза. – Белки будем есть! Так что овсянка ваша пока отменяется. Ура. Да я и варить ее не умею…

Проводив медиков, Лиза уселась напротив притихших мальчишек в кресло, задумалась. Ну что ж, ветрянка так ветрянка, зеленка так зеленка. Ничего страшного нет, конечно. Страшно другое – у нее на сегодняшний день аж три судебных дела к рассмотрению назначены. И надо срочно что-то придумывать. Придется просить Алексея, а что делать…

Алексей Завьялов, молодой и шустрый, набирающий силу адвокат, был ее конкурирующей стороной. Хотя они и сами не могли бы толково определить, чего в их отношениях было больше, пресловутой этой конкуренции или веселой циничной дружбы, а может, и легкого профессионально-завистливого скрытого сволочизма. Дружбы, наверное, все-таки больше, потому что не чье-нибудь другое имя, а именно это приплыло сейчас в голову. Значит, так тому и быть. Быстро порывшись в мобильнике, она весело и где-то даже чуть заискивающе проворковала в трубку:

– Алешенька, здравствуй, милый! Как давно я тебя не слышала.

– Заславская, что это с тобой? У тебя ничего не случилось? – удивленно-настороженно спросил Алексей. – Ты сроду таким голосом не умела разговаривать!

– Случилось, Алешенька! Какой ты умный, какой догадливый…

– Ладно, Елизавета, не надрывайся. Ты же знаешь, меня комплиментом не купишь. Я дороже стою. Так что там у тебя произошло, говори!

– Алешенька, мне очень нужна твоя помощь! У меня на сегодня три дела назначено, а я в суд ну никак не могу прийти! Может, возьмешь, а? Гонорар, естественно, весь твой! С клиентами я этот вопрос улажу.

– А что, дела дохлые? Ты хитришь так, да, Заславская? Что-то не пойму…

– Ой, ну что тут понимать! Говорю же, не могу сама!

– Так помощника своего отправь!

– Да не могу помощника! Завалит он все, жалко же! Там хорошие дела, Леш. Я и правда не обманываю…

– А почему сама не можешь?

– Да мне детей не с кем оставить, Леш…

– Каких детей? – совсем растерялся по ту сторону телефонной трубки ее собеседник. – Ты, Заславская, часом, не рехнулась ли, а? У тебя ж никаких детей отродясь не было. По крайней мере, три дня назад точно.