Счастья тебе, дорогуша! - Веденская Татьяна

– Ты пиво пьешь? – крикнула она мне вслед.

– Редко.

– Это хорошо! А то ты знаешь, Васька его не одобряет. Он за трезвый образ жизни. К нему пьяным лучше не подходить.

– Я это учту, – пообещала я, запираясь в ванной. Откровенно говоря, одного взгляда на Жаннину квартиру хватило, чтобы понять, почему она не побоялась пригласить к себе пожить совершенно, в общем-то, чужого человека. Действительно, бояться тут было не за что. Если, к примеру, в ванной краны просто текли, то на кухне раковины не было совсем. Вместо нее скромно ютился старый столик с ободранной столешницей. Посуду Жанна мыла тоже в ванной. В комнатах – тот же мрак и запустение. Старые шкафы перемежались с тусклыми бра из дешевого стекла, диван был стар и весь пропах собаками. Тут были дорогие вещи – такие, как хорошая Жанкина одежда, развешанная на створках шкафов, плазменная панель и беговой тренажер в малюсенькой второй смежной комнате. Но при всем при этом нанести этому помещению ущерб более значительный, чем он уже был, представлялось затруднительным.

– Мы тут ремонт не делаем, – пояснила Жанна, перехватив мой недоуменный взгляд на стену, истрескавшуюся до такой степени, что штукатурка от нее опадала на пол.

– Почему?

– Дом в следующем году идет под снос. Уже и прописку закрыли, мы только сидим и ждем, когда наш дом достроят. В смысле, тот, куда нас всех переселят. А всему этому предстоит стать мусором. Вот и доживаем в чем есть. Надоело, конечно, до чертиков. Хочется человеческих условий, но не вкладывать же деньги в самом деле сюда!

– А, ну, понятно, – выдохнула я. Ибо качество жизни здесь и Жанкин характер никак не вязались один к другому.

– И потомё я все равно уеду, а через полгода уже вообще останется ждать всего ничего.

– Да, а когда именно ты уезжаешь? – полюбопытствовала я. – Скоро?

– Чуть больше чем через месяц, – сказала она. – Нам, кстати, надо подумать про этот месяц. Можешь, конечно, пожить у меня тут. Собачки попривыкнут. Но если хочешь, можешь поехать в этот свой Бердянск. Отдохнешь, сил наберешься. У вас там уже тепло? В июне уже купаются?

– Мне только купаться после воспаления легких, – усмехнулась я, но кивнула. Да, купаются. И отдыхающие уже набираются потихоньку. И мама моя была бы очень рада. Тем более что не навсегда, а только на месяц. Нет, мама была бы рада и про навсегда. Но это никак не могло обрадовать меня. Я не жила с родителями уже больше десяти лет. Нет, мне не хотелось бы и начинать.

– Так что ты думаешь? Если честно, на тебе нет лица. Мне бы хотелось оставить своих мальчиков с кем-нибудь, у кого есть лицо. Ты же можешь уехать, у тебя не будет проблем с работой?

– Если честно, у меня будут проблемы с работой, даже если я никуда не поеду. Работу мне придется менять. На что – ума не приложу.

– Вот и поезжай. Будет время подумать, – решила все Жанна. Она вообще была такая – командир в юбке. Вернее, командир в джинсах. Юбок, как выяснилось, она не носила. Это я ее видела только в больничном халате, а так, в гражданском обществе, она носила одежду деловую, в основном брючные костюмы. Это на работу. А с собаками-конями гуляла в старых джинсах и бесформенной куртке.

В общем, было решено, что я чуть приду в себя здесь – привезу вещи от Кузи, заеду на работу, напишу заявление на отпуск за свой счет (который пуст), куплю билеты (за счет средств, заемных у Жанны), предупрежу родителей, которые до этого даже не знали, что я была больна. Да что там, они даже не знали, что я с Кешкой развелась. Они все еще думали, что у нас это «моя очередная придурь». Теперь им предстояло узнать все сразу, а мне выслушать оптом их причитания по всем пунктам. Что ж – так даже лучше. Не надо маяться несколько раз. Может быть, я бы еще долго решалась, но Жанна просто всунула мне в руку телефонную трубку и велела звонить. И, естественно, уже через несколько минут я слушала следующее:

– Что ты говоришь! Как это развелись? Какой ужас! – запричитала мама на все лады, а папа на заднем плане кричал, чтобы она не нервничала, а то у нее поднимется давление. Они очень любили замерять друг другу давление.

– Мамочка, а тебе мой развод интереснее, чем то, что я только что вышла из больницы? – обиделась я, ибо мой трогательный рассказ о пневмонии и свинском гриппе не задел никого.

– Ты должна немедленно приехать домой. Твоим здоровьем я займусь сама, – пообещала она, устыдившись своей черствости. И потом, кажется, до нее все-таки наконец дошло, что я наконец-то, впервые за многие годы, действительно нуждаюсь в их с папой помощи. А значит, можно будет меня кормить, укладывать спать, можно будет читать мне нотации и водить в гости к общим знакомым. Наконец-то я еду домой! И мама сменила гнев на милость. Подумаешь, развелись. Зато дочка будет дома.