Драгоценности солнца - Робертс Нора

— И стали цветами.

Джуд передернулась, и Эйдан коснулся ее руки.

— Вы замерзли?

— Нет. — Она натянуто улыбнулась, демонстративно высвободила свою руку, взяла чашку и медленно глотнула чай, чтобы успокоиться.

Она знала эту историю. Она видела все это. Прелестную женщину, юношу, который оказался принцем эльфов, и ослепительный блеск бриллиантов на земле.

Она видела все это в своем сне.

— Нет, не замерзла. Кажется, бабушка что-то похожее мне рассказывала.

— Это еще не все.

— И что же было потом? — Джуд сделала еще глоток и попыталась расслабиться.

— В тот день, когда Гвен вышла замуж за рыбака, умер ее отец. Как будто он цеплялся за жизнь со всеми ее болями и горестями до тех пор, пока не убедился, что его дочь в безопасности, что о ней есть кому позаботиться. Ее муж перебрался к ней в дом и каждое утро, как только вставало солнце, уходил в море и забрасывал сети. Их жизнь текла мирно и спокойно. Эйдан умолк, и Джуд снова нахмурилась.

— Не может быть, чтобы на этом все закончилось.

Эйдан улыбнулся, попробовал чай. Как всякий искусный рассказчик, он умел менять ритм, удерживая интерес слушателя.

— Разве я сказал, что это конец? Нет, ни в коем случае.

Потому что Кэррик не смог ее забыть. Она была в его сердце. Пока Гвен жила своей земной жизнью, как ей и полагалось, Кэррик потерял интерес к музыке и веселью. И однажды ночью в великом отчаянии он снова вскочил на крылатого коня и полетел к луне. Он собрал свет луны, превратил его в жемчужины и сложил в серебряный кошель. Снова он пришел к ней и, хотя она носила в чреве своего первого ребенка, она выскользнула из супружеской постели и вышла к нему.

«Это слезы луны, — сказал он ей. — Они — мое томление по тебе. Прими их и меня, и я подарю тебе все, что имею, и больше». И снова, хотя слезы текли по ее щекам, она отказала ему. Ибо она принадлежала другому, носила в себе его ребенка и не могла нарушить брачный обет. Снова расстались они, ведомые долгом и гордостью, и жемчужины, лежавшие на земле, превратились в луноцветы.

Шли годы. Кэррик скорбел, а Красавица Гвен жила земной жизнью. Она рожала детей и находила в них радость. Она растила цветы и помнила свою любовь. Хотя ее муж был хорошим человеком, он так и не тронул глубины ее сердца. Она старела, старели ее лицо и тело, а сердце оставалось юным и томилось смутными девичьими желаниями.

— Как печально!

— Да, но и это еще не все. Время для эльфов течет совсем не так, как для смертных, и однажды Кэррик снова вскочил на крылатого коня, полетел над морем и дальше в океан, где нырнул глубоко-глубоко, чтобы найти его сердце. Он положил пульсирующее сердце в серебряный кошель, и сердце океана превратилось в сапфиры. Кэррик отнес их Красавице Гвен. Ее дети уже нарожали своих детей, волосы ее поседели, а глаза выцвели. Но принц эльфов видел перед собой лишь ту девушку, которую любил и желал. Он высыпал сапфиры к ее ногам. «Это сердце океана. Они — моя верность. Прими их и меня, и я отдам тебе все, что имею, и больше».

На этот раз, став мудрее с возрастом, она поняла, что наделала, отвергнув любовь из чувства долга и не доверившись своему сердцу. И поняла, что наделал он, предлагая ей драгоценности, а не то единственное, что могло бы склонить ее к нему.

Эйдан накрыл руку Джуд своей ладонью. И в этот момент солнечный лучик вернулся.

— Ей нужны были слова любви — не страсти, не томления, не верности. Но теперь, старая и согбенная, она знала то, чего не знал бессмертный принц эльфов, — слишком поздно. Она зарыдала горькими слезами старой женщины и сказала ему, что ее жизнь подошла к концу. И еще она сказала, что если бы он принес ей любовь, а не драгоценности, если бы он говорил о любви, а не о страсти, томлении и верности, может, ее сердце победило бы чувство долга.

Он был слишком горд, сказала она, а она была слепа и не разглядела желание своего сердца.

Ее слова разгневали Кэррика, ведь он раз за разом приносил ей свою любовь так, как умел. На этот раз перед тем, как покинуть ее, он наложил заклятье.

Она будет скитаться и ждать, как ждал он год за годом в одиночестве, пока не встретятся искренние сердца и не примут дары, которые он предлагал ей. Трижды должны они встретиться, трижды принять дары, и только тогда спадет заклятье. Он вскочил на коня и улетел в ночь, а сапфиры у ее ног превратились в цветы. Она умерла в ту самую ночь, и на ее могиле каждую весну расцветают цветы, а дух Красавицы Гвен, прекрасный, как юная девушка, все ждет и скорбит о потерянной любви.