Лукавый ангел - Майклз Кейси

— А чем вы занимались, вернувшись из закусочной домой? — спросил, прищурившись, Грейди.

— Заперлись в моей комнате и стали играть в скрещивание, — с хитрой ухмылкой ответил Юниор.

— Простите, не понял. Вы хотели сказать, в крестословицу? — переспросил детектив.

— Каждый вправе выбирать себе игры по своему вкусу, — нахально подмигнув ему, ответил Молокосос и, обернувшись к отцу, спросил: — Так я могу забрать обещанный мне ко дню рождения новый «мерседес», папочка?

— Забирай! Но только уговор: даже не заикайся о «феррари»!

— Как скажешь, папочка! — сказал сынок и вышел из спальни.

— Приходится время от времени бросать кость этим живоглотам, — пробурчал Арчи. — Иначе они меня сожрут и не поперхнутся.

В комнату влетела Мьюриел и, подбежав к Арчи, обняла его и разрыдалась.

— Крокодиловы слезы! И сопли тоже крокодиловы, — проворчал Арчи. — Ты первая же меня и сожрешь! Лицемерка!

Мьюриел возмущенно высморкалась в платок и выбежала из комнаты.

— Вот как надо от них избавляться! — самодовольно воскликнул Арчи и раскудахтался, потирая ладони. — По-моему, мы закончили. Ловко я утер им всем нос!

— Какая досадная трата времени! — в сердцах воскликнул Грейди. — Диккенс, заприте его на пару часов, мне надо отлучиться. Надеюсь, что до моего возвращения здесь ничего страшного не случится.

Глава 10

В сентябре Пенсильвания порой бывает прекрасной», и этот день мог служить тому наглядным подтверждением. После дождя, разразившегося вскоре после полудня, зеленые окрестности усадьбы Пиверса обрели муаровый отлив и первозданную яркость красок, на фоне которых извилистое асфальтовое шоссе походило на огромного аспида, греющегося на солнышке, выглянувшем из-за облаков.

Будучи опытным водителем, Грейди не гнал автомобиль на опасной скорости по скользкой дороге, так что Энни могла в полной мере насладиться и комфортом шикарного седана, и открывающимся из его окошка видом.

В бескрайних лугах пестрели цветы, с лесистых холмов стекали журчащие ручьи, а сквозь верхушки деревьев проглядывали черепичные крыши домов, которые, как ей казалось, росли прямо из земли этого чудесного края.

Однако эти идиллические картины сменились унылыми пустошами, как только автомобиль свернул на дорогу, ведущую к двадцать второму скоростному шоссе, тому самому, по которому добиралась сюда на своем спортивном кабриолете Энни. К счастью, поток машин в этот час не был слишком густым. Изредка их обгоняли порожние грузовики, спешащие за новым грузом в Нью-Йорк, или с натуженным ревом прижимали к обочине многотонные авторефрижераторы, устремляющиеся на запад или юг с грузом фруктов или замороженных мясных продуктов. Предусмотрительный Грейди уступал этим монстрам дорогу, зная, что соревноваться с водителями-дальнобойщиками рискованно. Энни была благодарна ему за это, так как читала в дорожном справочнике, что в штате Пенсильвания движение по дорогам чрезвычайно интенсивное, а их состояние оставляет желать лучшего.

Ее теоретические познания получили практическое подтверждение, как только машину начало подбрасывать на выбоинах и рытвинах. Опасаясь прикусить язык, Энни уставилась в окно. Впрочем, она успела наговориться вволю уже за первые пять минут этого путешествия. Едва лишь особняк Пиверса остался у нее за спиной, она стала красочно рассказывать Грейди о том, какое ледяное отчуждение ощутила этим утром во время завтрака и какими враждебными взглядами обжигали ее сидевшие за столом угрюмые родственники Арчи. Грейди рассмешил ее забавным рассказом о допросе, учиненном им — в опочивальне неугомонного старого пакостника.

Его непринужденная манера поддерживать разговор, обаятельная улыбка и мужской магнетизм поднимали Энни настроение и вселяли в нее не только ощущение защищенности, но и надежду, что когда-нибудь Грейди снова ее поцелует.

В немалой степени поднятию у нее жизненного тонуса способствовала и сама отлучка из пристанища для тихих и буйных умалишенных, именуемого домом Пиверсов. В общем, Энни пребывала в эйфории до того момента, как Грейди все испортил, произнеся всего лишь одну фразу…

Несколько минут Энни молчала, ощущая закипающую в ее груди ярость, потом ответила:

— Нет! Об этом не может быть и речи.

— Но почему, Энни? Без этого все равно не обойтись!