Немачеха (сборник) - Нонна Доктор

– Девушка, мы уже в парк приехали! Автобус дальше не идет, просыпайтесь!

Наоми с трудом открыла глаза: молодой парень, улыбаясь, осторожно тряс ее за плечо. Этого нельзя, ужаснулась Наоми, мужчина не может касаться посторонней женщины! Неужели этот… не знает таких простых вещей? Она осторожно отодвинулась.

– Где мы? – прошептала она.

– В Тель-Авиве. А ты куда собиралась? – окинув ее взглядом, парень нахмурился. – Ты же девчонка совсем! – худенькая большеглазая Наоми действительно выглядела куда моложе своих шестнадцати. – Да еще и из… этих, праведных. Где твои родители? Тебе же домой нужно, да? Может, тебя отвезти?

– Нет-нет, – испугалась Наоми. – Мне нельзя домой, я там умру. Не надо домой!

Парень немного помолчал.

– И что ты собираешься делать?

– Не знаю. – Наоми казалось, что автобус продолжает качаться, а перед глазами все плывет.

– Эй! – парень коснулся ее лба, но на этот раз она даже не вздрогнула. – Да ты горишь вся! Вот что. Моя мама – медсестра. Поедем к нам, она тебя посмотрит, а там уж решим. Не бросать же тебя тут больную.

Наоми действительно едва держалась на ногах. Парень бережно вывел ее из автобуса – она, смирившись, уже не шарахалась от каждого прикосновения – и усадил на переднее сиденье старенькой «Мицубиси».

– Тебя точно не надо домой отвезти? Лет-то тебе сколько?

– Не надо домой! Мне шестнадцать уже.

– Надо же, никогда бы не подумал. А зовут как?

– Наоми.

– А меня – Шай.

– Где ты учишься?

– Пока нигде. Я демобилизовался недавно. Вот видишь, дальний автобус вожу, мне нравится. Но вообще собираюсь в университет поступать, хочу быть биологом.

– Биологом? – удивилась Наоми. – Какая странная профессия. Ведь мужчины изучают Тору, разве нет?

– Ну… Если все будут изучать Тору, кто же будет, например, новые лекарства изобретать? Поэтому некоторые изучают, некоторые нет. Ваши, наверное, изучают… – Шай скосил глаза: длинное, закрытое, почти бесформенное платье, гладко затянутые волосы. – Ты ведь из харедим, верно?

Наоми кивнула, не в силах отвести глаз от смуглых мускулистых рук, свободно лежащих на руле. Шай вел машину легко, как будто не замечая ни дороги, ни плотного автомобильного потока, без труда перестраиваясь из ряда в ряд, – но двигались они очень быстро.

– Понял! – вдруг воскликнул он. – Ты села где-то возле Иерусалима. Значит, ты, наверное, из Бейт-Шемеша, да? Там большая община.

Наоми испуганно замотала головой.

– Нет-нет, я…

– Да не бойся ты! Я не собираюсь возвращать тебя родителям. Сбежала и сбежала. Так часто бывает. С мамой работает девушка, она тоже когда-то из общины ушла. И ничего, освоилась, выучилась, сейчас медсестра, хочет дальше учиться, чтобы врачом стать. Только твоей семье надо все-таки позвонить, что ты жива, чтобы не беспокоились.

– Да, наверное. Только у нас телефона нет. Можно в ешиву позвонить, отец почти всегда там.

– Ладно, придумаем что-нибудь. А то правда нехорошо, будут тебя разыскивать.

– Не будут, – угрюмо прошептала Наоми. – Им все равно. Они… молятся. А вы… совсем не молитесь?

– Ну почему – совсем? Что ж мы – не евреи, что ли? И Хануку, и Пурим отмечаем, как положено. И в шаббат свечи зажигаем. Правда, – он покрутил головой, – не всегда.

– Почему? – Наоми изумилась так, словно новый знакомый сообщил, что не всегда снимает штаны перед тем, как сходить в туалет. Шаббат – это… это же… Да нет, не может быть! Он, наверное, пошутил.

– Не всегда – потому что не всегда получается, – объяснил Шай. – Ну вот представь: человеку стало плохо, его в больницу привезли. А врачи и медсестры вдруг говорят – шаббат. Больной-то умрет тем временем. В общем, у мамы дежурства бывают, да и я работаю. Так что стараемся, но уж как получится.

– А твой отец? Он тоже работает?

– Отец погиб. Давно уже, я маленький был, я его не помню почти.

– Прости, пожалуйста. Вы с мамой вдвоем живете?

– Ну… у нее есть… – Шай засмеялся. – Приходящий муж. Алекс. Он ничего, славный такой. Врач.

– Как это – приходящий? Почему они не поженятся?

– Вот уж не мое дело! Им так удобнее. Встречаются, когда настроение есть. Мама говорит, что она старая уже, чтобы что-то в жизни менять. Но это она шутит так. Какая она старая – молодая совсем.

Маму Шая звали Рут. Действительно очень молодая – Наоми вспомнила свою мать, рядом с Рут она показалась бы старухой. И очень веселая.

– Надо же! Сынок родственницу привез!

– Почему… родственницу? – удивилась Наоми.

– Да ты что! Библейская Руфь и Наоми, ну? Неужели не знаешь? Не поверю!

– Наоми была свекровью Руфи. Только правильнее Ноеминь, – робко сообщила девушка.

– Ну, это все равно, – засмеялась Рут. – Так. Раз ты мне почти родственница, значит, надо о тебе позаботиться, – она оценивающе оглядела девушку. – Мыться, греться, ужинать и лечиться. Будем?

Наоми кивнула. Она почти перестала бояться, точно увидела вдруг – здесь ей ничего плохого не сделают. Второй в жизни самостоятельный поступок как будто отнял у нее все силы. Тем более что совсем непонятно – что нужно делать в этой новой, непривычной и незнакомой жизни. А эти веселые люди, казалось, точно знают – что делать и как дальше жить. Как-то незаметно для себя, она рассказала обо всем – и об отце, и о щенке, и о женихе…

Рут слушала правильно – она словно сама участвовала в рассказе.

– Мам, я пойду? – спросил Шай, когда Наоми закончила. – Меня Ривка ждет.

– Иди-иди. Ты тут без надобности, мы уж сами. Да, будете гулять, зайдете в аптеку, вот, возьми список. Пока, сынок. Ривке привет передавай. Ах да, про самое главное забыла, – она начала быстро что-то писать в блокноте, вырвала лист и отдала Шаю. – Но это уж пусть Ривка, ладно? А то девочку даже переодеть не во что, в мои-то одежки ее два раза можно завернуть, и еще останется. Ну, там уж сами сообразите. Беги!

Наоми облегченно вздохнула. Шай, конечно, очень добрый, но он все-таки мужчина – посторонний мужчина. Всю жизнь Наоми знала – так нельзя, не полагается.

Вот его мама – это совсем другое дело. С ней так… безопасно.

Ухаживая за Наоми, Рут непрерывно говорила что-то веселое и очень успокаивающее.

– Мы тебя согреем, подлечим, откормим, а то прямо как воробышек, все ребрышки наружу. Будешь умница и красавица. Ты ведь красавица – вон глазищи какие! А волосы? Чудо, а не волосы! Совершенно незачем их так стягивать, и про всякие правила не надо выдумывать. Суламифь ничего не стягивала, вспомни: «волосы твои, как стадо коз, сходящих с горы Галаадской». Где вы видали прилизанных коз? А дальше помнишь? – «волосы на голове твоей, как пурпур; царь увлечен твоими кудрями». Ты ведь такая же рыжая, как Суламифь, и кудри у тебя не хуже. Красавица! А то выдумали тоже – сразу замуж! Вырастешь, выучишься, у тебя этих женихов будет – только выбирай! Учиться-то будешь?