Поцелуй, чтобы вспомнить - Медейрос Тереза

— Ваш кузен пропал, — повторил неприглашенный гость, пересекая комнату и останавливаясь перед ее столом. — Вы имеете хоть какое-нибудь представление, где он?

Диана медленно подняла голову и посмотрела в холодные зеленые глаза Тейна ДеМилля, маркиза Джиллинджема и преданного друга Стерлинга. Несмотря на то, что время и разгульные излишества, обычные для любого богатого и молодого аристократа, оставили на его мальчишеском лице свой отпечаток, его волосы по-прежнему оставались рыжевато-коричневыми, какими она их и помнила. Его руки и ноги потеряли свою угловатую неуклюжесть, на них отлично сидел серый фрак-пальто, серый с коричневым жилет и брюки из оленьей кожи. Его изящные руки держали цилиндр и трость.

Она снова перевела взгляд на книгу, остро осознавая, что из ее прически выбилась мягкая прядка, а пальцы испачканы чернилами.

— Мой кузен никогда не считал, что его местопребывание должно меня волновать. Вы наводили справки в его обычных прибежищах — Олмак? Уайт? Ньюмаркет? — Она обмакнула ручку в чернила и стала аккуратно выводить очередной ряд чисел. — Если его нет ни в одном из них, я думаю, его можно поискать в гостиной сестер Уилсон.

Сестры Уилсон были печально известными киприотками, чья страсть к богатым аристократам меркла только перед их навыками доставлять последним удовольствие.

Если Тейн и был шокирован, что она знает название этого заведения, упомянуть которое в смешанной компании было достаточной дерзостью, он скрыл это за насмешливой улыбкой.

— Так случилось, что я разговаривал с мисс Гарриет Уилсон только прошлым вечером. Она не видела Стерлинга с тех пор, как он вернулся из Франции.

Ручка в руке Дианы дрогнула, превращая ноль в девятку. Она медленно закрыла бухгалтерскую книгу и посмотрела на Тейна поверх очков.

— Я очень сомневаюсь, что у нас есть какая-то причина для тревоги. Как и вы, мой кузен — мужчина с разнообразными интересами и не переносит скуку. Вероятно, сейчас он просто наслаждается одним или другим.

Тейн сжал губы.

— Я был бы склонен с вами согласиться, если бы не это.

Шагнув к двери, он сунул в рот два пальца и не по-джентельменски свистнул.

В комнату медленно вошли псы Стерлинга, их огромные морды были печально повисшими, а глаза несчастными. Они имели мало общего с великолепными созданиями, которые всего несколько дней тому назад вбегали в кабинет за своим хозяином. Они бесцельно передвигались по комнате, словно не зная, куда себя девать без указующего голоса Стерлинга. Даже маленькая белая кошка, дремлющая у камина, не смогла вызвать у них интереса.

— Калибан, лежать! Лежать, Цербер, — скомандовал Тейн.

Псы угрюмо посмотрели на него и направились к окну. Они подсунули носы под парчовые занавеси, опустились на зады и, прижав нос к оконному стеклу, стали смотреть вниз на покрытую туманом улицу.

— Я не понимаю, — нахмурившись, сказала Диана.

Тейн плюхнулся в стоявшее напротив стола кожаное кресло. Она уже забыла об этом. Он никогда не сидел нормально. Он всегда разваливался в кресле.

— Они ведут себя вот так с тех пор, как Стерлинг исчез. Они не могут есть. Они не могут спать. Они воют и скулят по полночи. — Нахмурившись, он смахнул пестрые шерстинки с лацкана сюртука. — И еще они ужасно линяют.

Диана не смогла удержаться от улыбки.

— Возможно, вам нужен хороший камердинер, а не герцог.

Тейн подался вперед, не сводя с нее пронизывающего взгляда.

— Вы знаете хоть один случай, когда Стерлинг бы уехал куда-то надолго без этих двух бестий? Даже французы назвали их chiens de diable — собаками дьявола — и клялись, что они посланы, чтобы сопровождать его душу к дьяволу, когда он падет на поле битвы.

Услышав эти слова, Диана впервые почувствовала укол тревоги. Она стала перебирать бумаги на столе, чтобы чем-то занять свои ставшие вдруг неуверенными руки.

— И как долго он отсутствует?

— Почти неделю. В четверг утром около десяти часов он сообщил одному из моих грумов, что едет покататься верхом в Гайд-парк. После этого его уже никто не видел.

— Но вы ведь не можете думать, что с ним случилось какое-нибудь несчастье или он стал жертвой преступления?

— Как ни неприятно мне это говорить, но боюсь, мы должны рассмотреть такую возможность.

Диана сражалась с нарастающей паникой. Несмотря на их постоянные словесные пикировки, она обожала своего проказу-кузена так же сильно, как он любил ее. Он мог изображать дьявола для всего остального мира, но он всегда оставался для нее ангелом-хранителем, который отвлекал на себя главный удар неудовольствия ее отца.