Прекрасная незнакомка - Стил Даниэла

Прошла вечность, пока Рафаэлла ответила:

– Постараюсь.

Через минуту самолет приземлился, а когда застыл на стоянке, показались две стюардессы, одна из них несла ее меховое пальто, и Рафаэлла спокойно поднялась, надела его и, не подав виду, что человек, сидевший с ней рядом, имеет к ней хоть какое-то отношение, забрала свою дорожную сумку, застегнула пальто, затем поклонилась. Одними глазами сказала «Я тебя люблю», прошла мимо и исчезла в хвостовом люке самолета, как это происходило и прежде. Выход сразу заперли за ее спиной, и Алекс ощутил, как его засасывает одиночество. Ему показалось, что все дорогое ему отнято, и на него нахлынула волна испуга. Вдруг он никогда больше не увидит ее?

Алекс старался овладеть собой, пока ждал в толпе своей очереди на выход, потом подошел к багажному отсеку получить свой саквояж. Обратил при этом внимание на длинный черный лимузин, поджидающий у ограды аэровокзала, на шофера, стоявшего еще здесь за ее багажом. Алекс быстро покинул багажный отсек с вещами в руках и остановился на секунду, всмотрелся в черную машину. Блики яркого света в окне скрывали Рафаэллу, делали невидимой, но он не мог заставить себя уйти, и она словно почуяла это – одно из боковых стекол медленно опустилось. Она жадно взглянула на Алекса, мечтая вновь хоть мимолетно прикоснуться к нему. Их глаза встретились на бесконечный миг, и тут будто солнце заново взошло для них, он ласково ей улыбнулся и, повернувшись, двинулся к автостоянке. В душе он прошептал: «До завтра», – а хотел, чтобы встреча произошла нынешним вечером.

Глава 11

Уже почти четверть девятого, и он сидит один у себя в кабинете. Откупоренная бутылка вина стоит на столе рядом с разложенными сыром и фруктами, потрескивает яркое пламя в камине, играет музыка, а он изнервничался до предела. Она сказала, что придет после половины восьмого. Целый день она не звонила ему, и теперь он опасался, что по какой-то причине ей не удастся выбраться из дому. Она показалась ему такой же одинокой, как и он сам, когда позвонила предыдущим вечером, и все тело его заныло от желания обнять ее. А теперь он морщился от жара камина, прикидывал, что же могло произойти, и тут бросился к телефону.

– Алекс?

Его сердце заколотилось, но умерило стук от разочарования. Это была не Рафаэлла, а Кэ.

– О, ку-ку.

– Что-нибудь неладно? Ты какой-то напряженный.

– Нет, просто занят.

Разговаривать с ней не было охоты.

– Работаешь?

– Вроде как… Да нет… ничего, не смущайся. В чем дело?

– Христа ради, дело срочное. Хочу поговорить с тобой об Аманде.

– Что-нибудь случилось?

– Да нет, Бог миловал. К счастью, я о подростках знаю больше, нежели ты. Сто долларов, что ты ей дал… я тебе этого не позволяла, Алекс.

– Как тебя понимать? – Он слушал свою сестру напрягшись.

– А так, что ей шестнадцать лет и детки ее возраста тратят деньги только на наркотики.

– Она тебе объяснила, почему я ей дал эту сотню? И кстати, как ты узнала, я-то полагал, что это останется между нами.

– Мало ли как я обнаружила… Просматривала ее вещи, и тут эта купюра попалась.

– Боже, Кэ, ты что, учинила ей обыск?

– Слегка. Ты не забудь, в каком я деликатном положении, Алекс. Не могу же я ей позволить держать в моем доме наркотики.

– Тебя послушать, ей уже шагу не сделать без героина.

– Брось ты. Но если не следить, так она станет держать при себе пачку сигарет с марихуаной, все равно как мы с тобой держим в доме виски.

– А ты не могла просто поговорить, объяснить ей?

– Это было. Но разве дети делают то, что им сказано?

Ее полнейшее неуважение к дочери выводило его из себя, Алекс был готов взорваться, слыша от сестры столь мерзкие намеки.

– По-моему, ты относишься к ней отвратительно. Думаю, она заслуживает доверия. А деньги я дал затем, чтобы она могла сходить в Рокфеллер-центр. Мэнди мне сказала, что увлекается коньками, а катается на Вольмановом катке в парке. Известно тебе или нет, но девочку могут прибить у выхода из Центрального парка. А поскольку я ее дядя, я бы хотел оплачивать ее занятия коньками. Я и подумать не мог, что ты отнимешь у нее деньги, а то устроил бы все как-то иначе.

– Почему ты не позволяешь мне самостоятельно заниматься собственной дочерью, Алекс?

– Отчего не добавишь, что мамаша из тебя никакая?

Его голос гремел от негодования, так хотелось быть чем-то полезным девочке.

– Надо, чтобы ты отдала Аманде эти деньги.