Драма по-королевски - Робертс Нора

Он вспомнил, как прижал ее к перилам, не давая возможности двинуться. Раньше он никогда не позволял себе такого ни с кем. Только с Евой. Когда же это он решил, что с женщиной можно говорить тоном не терпящим возражений, требовать и применять силу, чтобы поцеловать? Только после встречи с Евой. В оправдание можно сказать, что ни одна женщина до нее не вызывала еще такого страстного желания. До такой степени, что оно затуманивало голову и заставляло быть безумцем. Он скоро потеряет способность вообще думать о делах. Все мысли только о ней. Ева.

Все началось именно с нее. И она же обвинила его во всех смертных грехах, ну во всяком случае, в неадекватности.

Как человек рационально мыслящий, он начал искать ошибку в логической цепочке событий. Главную ошибку в своем поведении. Если мужчина теряет контроль над собой, в этом он должен винить только себя. Но он никогда еще не встречал такой женщины, до такой степени неотразимой, что она стала для него настоящим наваждением. Она заставляет его превращаться в другого человека.

Увидев, как улыбка скользнула по губам принца, Гилкрайст, камердинер Александра, служивший ему много лет, почувствовал облегчение. Он всегда следил за его настроением. И всегда знал, когда настает момент, чтобы заговорить или, наоборот, промолчать. Иначе он не продержался бы на этой должности целых десять лет. Вот и сейчас улыбка принца позволила ему не упустить подходящего момента.

— Если позволите, сэр, осмелюсь заметить, что вы очень мало едите последнее время. Если так пойдет и дальше, придется ушивать одежду.

Александр хотел отмахнуться от камердинера, посчитав его замечание за обычное ворчание, но, невольно просунув под ремень руку, обнаружил, что действительно похудел. Это все ее работа. Хватит. Безумие надо остановить.

— Я приму меры, посмотрим, как исправить положение, прежде чем я доставлю хлопоты тебе и моему портному.

— Меня беспокоит здоровье вашего высочества, а не костюмы.

Но, видимо, верного слугу беспокоило и то, и другое.

В дверь постучали. Принц кивнул камердинеру, который поспешил открыть.

— Ваше высочество. — С этими словами в комнату вошел Анри Блашам, личный секретарь принца, он работал у Александра уже восемь лет. До этого состоял в свите князя Арманда и, хотя в общей сложности работал на семью двадцать лет, всегда соблюдал формальности.

— Бонжур, Анри. Что вы приготовили для меня на завтра?

— Ваше высочество, завтра у вас будет очень насыщенный день.

Поскольку было ясно, что Анри ни за что не позволит себе сесть, пока принц стоит, Александр присел на ручку кресла:

— Прошу вас, садитесь, Анри.

— Благодарю, ваше высочество.

Анри сел и проделал обычную процедуру. Полез в нагрудный карман, достал пенсне, нацепил на переносицу, поправил, чтобы оно сидело прямо. Александр проявлял удивительное терпение. Его привязанность к старику не менялась с годами, с тех пор, как тот совал ему сладость в руку после очередного нагоняя от отца.

— Вы, разумеется, не забыли, что сегодня ужинаете с месье и мадам Кабо. Состоится небольшой домашний концерт — молодая Кабо будет музицировать.

— Трудно назвать это развлечением, Анри, но я потерплю.

Лицо секретаря осталось серьезным, но в глазах мелькнула искорка юмора. Он продолжал:

— Там будет член королевского совета, Труше, думаю, он хочет обсудить с вами медицинские страховки.

— Спасибо за предупреждение.

Александр подумал, как трудно будет вынести утомительную скуку этого вечера. Он уже заранее знал, что предсказуемая мадам Кабо усадит его за столом между собой и своей дочерью, которую мечтает выдать замуж.

Как бы он хотел просто сидеть вечером в своем саду и смотреть на луну. И чтобы рядом была Ева. Ее кожа и волосы источали бы запах слаще, чем цветы, кожа гладкая и нежная, как лепестки. Она смотрела бы на него своими огромными голубыми глазами, которые заставляют мужчин превращаться в рабов. Вот она улыбается ему и протягивает руки…

Александр спохватился. Эта женщина сведет его с ума.

Оба — и слуга, и секретарь — насторожились, увидев хмуро сдвинутые брови принца.

Александр подошел к окну и стал смотреть на море.

— А что назначено на завтра?

Анри тоже поднялся, раскрыл свою толстую тетрадь:

— В восемь часов утра — завтрак с президентом пароходной компании. В десять тридцать — официальное открытие Гаврского морского музея, в порту. Далее, в половине второго, ваша речь на благотворительном обеде для госпиталя Сент-Олбан. В три сорок пять…