Лучший день в жизни - Стил Даниэла

– И она тоже, особенно в конце. – Коко вдруг вскинула голову и улыбнулась. – Она ждет ребенка.

– Вот это новость! Может быть, материнство немного смягчит ее характер.

– Похоже, уже смягчило, – ответила Коко, вспоминая теплые слова сестры. Лесли поцеловал ее, она закрыла глаза.

– Я хотел бы, чтобы когда-нибудь и у нас с тобой появился ребенок, – прошептал он. Коко кивнула. Эта мысль ей понравилась, хоть раньше она никогда не задумывалась о детях. Порой на все просто не хватает времени – так много событий вмещается в краткий промежуток жизни.

Глава 8

В следующие несколько дней Коко и Джейн несколько раз созванивались с матерью. Джейн по-прежнему тревожил ее молодой любовник, и хотя Лиз с Коко дружно убеждали ее, что мать имеет полное право встречаться с кем пожелает, Джейн все так же считала эту связь неприличной и унизительной. К тому же втайне Джейн продолжала подозревать, что он нацелился на деньги. Но она согласилась после возвращения на Западное побережье познакомиться с Гейбриелом. Это произойдет лишь через несколько месяцев. Джейн пока не говорила матери о своей беременности, еще успеется, впереди много времени. Но через несколько дней Лиз переубедила ее, Джейн уступила и сообщила матери, что скоро у нее будет внук. Флоренс изумилась и возликовала.

– Знаешь, что меня особенно опечалило, когда ты объявила, что лесбиянка? – спросила Флоренс и призналась: – Я сразу подумала, что у тебя не будет детей. Мне и в голову не приходило, что эта проблема решается так просто. А тебя не волнует, – добавила она в порыве откровенности, – что отец ребенка – неизвестно кто?

– Вообще-то нет. Мы тщательно выбрали донора спермы. Нам известна история его семьи, этническая принадлежность, состояние здоровья, образование, личные предпочтения. И сам донор, и его отец учились в Йеле.

Подобно родителям, во всем, что касалось образования, Джейн отличалась снобизмом и ни за что не выбрала бы донора, который не учился в колледже и не защитил диплом. Ее избранником оказался медик – молодой, здоровый, с шведскими корнями. О нем Джейн и Лиз знали все, кроме имени и фамилии.

Джейн сообщила матери о своем намерении согласиться на амниоцентез и выяснить, нет ли у ребенка генетических отклонений, а заодно узнать и его пол. Она и Лиз хотели девочку. Флоренс поверить не могла, что станет бабушкой, потом вдруг задумалась, а если Гейбриел начнет относиться к ней иначе? Зато дочери в последние несколько дней успели порадовать и удивить ее.

Разговор с младшей дочерью дался Флоренс гораздо легче, но от нее не ускользнуло, что и Коко тревожится. К счастью, Коко уже успела свыкнуться с мыслью, что у матери молодой любовник, после того как увидела их в «Бель-Эйре».

– Спасибо, что не сердишься, – тихо произнесла мать, вспоминая, что Коко всегда была добра к ней.

– Не сержусь, просто волнуюсь за тебя, – объяснила Коко. Они с матерью будто поменялись ролями. Оказалось, Флоренс гораздо легче довериться младшей дочери, чем старшей, и это тоже стало неожиданностью. Коко всю жизнь казалось, что мать и Джейн особенно близки– от части из-за возраста Джейн; кроме того, они были вместе еще до рождения Коко. Поэтому Коко вечно страдала от того, что Джейн опередила ее, получила фору, а теперь мать со старшей сестрой не принимают ее в свой тесный кружок. Она просто не смогла бы вписаться в него: эти две родные женщины даже мыслили одинаково, любили критиковать, отличались самоуверенностью, придерживались общих принципов. В детстве Коко остро сознавала свою обособленность и непохожесть на мать и сестру. С самого рождения думала, что в семье она чужая. И сколько себя помнила, завидовала близким подругам – матери и Джейн.

Джейн уехала в колледж, когда Коко было всего шесть лет, но вместо того чтобы превратиться в единственного обожаемого ребенка, та осталась отверженной: ее воспитывали няни, а мать работала. Писать книги Флоренс было гораздо интереснее, чем возиться с младшей дочерью. Ради Джейн она всегда была готова бросить работу, ей она уделяла время, с ней ездила повсюду, особенно когда та подросла. А Коко всегда чувствовала себя так, словно не заслужила родительскую любовь. Но теперь вдруг пятно вины легло на всегда безупречную, идеальную, знающую все и вся, решающую, что плохо, что хорошо, знаменитую Флоренс Флауэрс. И она бросилась за утешением к более ласковой младшей дочери.