Над бездной - Делински Барбара

– Мне уже не хочется, чтобы все шло, как было раньше. Энджи не поняла, что Дуги хотел сказать этим.

– Чего же ты, собственно, добиваешься? Мальчик собрался было сказать что-то, но промолчал. Энджи пересела к нему поближе и настоятельно произнесла:

– Ты волен высказать все, о чем думаешь. Обещаю выслушать тебя. Я всегда тебя слушала. Итак, чего же ты хочешь?

– Я хочу больше времени проводить в школе, – бросил Дуги. – Мне противно быть приходящим учеником. Приходящие ученики не получают и половины всех удовольствий от школы.

– Так вот в чем дело, – сказала Энджи с ноткой удивления в голосе. – Ты хочешь получить вторую половину и в то же время жить в семье?

– Я хочу быть с ребятами и жить в общежитии. Предложение мальчика показалось Энджи абсурдным.

– Извини, но об этом не может быть и речи…

– Но почему?

– Потому что я тебя не для этого растила. Я отдала тебя в Маунт-Корт, так как чувствовала, что там преподавание поставлено лучше, чем в средней городской школе… Полный же пансион – совсем другое дело.

– Но почему мне нельзя попробовать?

– Потому что тебе только четырнадцать. Я не против, чтобы ты время от времени оставался ночевать в общежитии, как в прошлом году, но совсем неразумно, чтобы ты отдалялся от семьи.

– Это всего лишь в пяти минутах езды! Она снова покачала головой.

– Скоро тебе придется поступать в колледж, и тогда ты в полной мере будешь наслаждаться вольной жизнью. А сейчас в этом нет необходимости.

Дуги некоторое время смотрел на мать, затем повернулся на каблуках и вышел.

Удивленная настойчивостью сына, Энджи перевела взгляд на Бена.

– Что это такое с ним приключилось?

Бен тем временем заканчивал пережевывать хороший кусок мяса.

– Это называется самовоспитанием или, вернее, самоотгораживанием.

– От чего ему отгораживаться? Он ни разу не говорил, что ему плохо дома.

– Он и сейчас ничего подобного не утверждает. Он только считает, что ему будет веселее жить в Маунт-Корте на полном пансионе.

– И ты тоже считаешь, что там ему будет веселее?

– Если бы мне было четырнадцать и я обладал такой же уверенностью в себе, как наш сын, я, возможно, тоже считал бы так же. Дуги начинает осознавать собственные силы. Он слушает всевозможные истории, которые рассказывают его приятели о жизни в общежитии, чаще всего с преувеличением, и их жизнь ему представляется очень заманчивой.

Но Энджи тоже создала нечто заманчивое – собственный очаг, и ей казалось, что многие дети были бы в восторге, получив возможность жить в таком доме. Она представить себе не могла, что ее Дуги мечтает о жизни в общежитии.

– Это каким-то образом связано с Марой… – решила она. – Мы все переживаем депрессию с тех пор, как она умерла. Мальчик скучает по ней, ему хочется забиться в какой-нибудь угол, где бы он не чувствовал ее отсутствия. А в этом доме он постоянно его чувствует.

Бен постучал вилкой по тарелке.

– Да нет же. Черт возьми, Энджи, перестань искать объяснения в области метафизики. Все очень просто. Наш мальчик подрастает.

– Уж мне ли об этом не знать.

– Тогда прекрати его опекать.

Энджи, что называется, лишилась дара речи от удивления.

– Да я и не думала его опекать.

– Как же ты его не опекаешь, когда буквально глаз с парня не спускаешь?

– Нет, это не опека. Это проявление материнской заботы.

Бен отложил вилку и наградил ее таким же странным взглядом, который она только что перед этим заметила у Дуги.

– Да, так можно было говорить, когда ребенку было четыре года, семь, даже десять лет. Но ему четырнадцать, а ты все еще каждую удобную минуту учишь парня, что он должен делать, а что нет. Ты складываешь на ночь его одежду, проверяешь домашнее задание и следишь, с кем он разговаривает по телефону.

– Ну и что в этом особенного? – спросила она с изумлением. – Мне что, повернуться к нему спиной и сделать вид, что я не слышу, как он разговаривает чуть ли не всю ночь Бог знает с кем? Если позволить ему это, он вообще перестанет делать домашнее задание. Что ты скажешь тогда?

– Что ж, он провалит пару зачетов, но в конце концов поймет, что бывает, когда не выполняешь своих обязанностей. В определенном смысле инициатива должна исходить от него. Он должен развивать в себе чувство ответственности. Но ты боишься его к этому подпускать. Ты, что называется, его облизываешь, и это ясно как день.

«Ничего подобного», – подумала Энджи. Она совершенно отказывалась понимать, что происходит. До сих пор Бен не подвергал критике ее действия. Он всегда был доволен, что бы она ни делала.